— А себя, значит, можно?
— Какие волнения, что ты! В последнее время я, правда, немного дерганный…
— Ничего себе немного! — воскликнула Женни. — Ты был просто занозой в заднице! Но мы сейчас в Англии, почему бы тебе не позвонить ей? Может, она тебя пошлет куда подальше. Но скорее всего ты уладишь.
— А как же Пейдж? Боже мой, Женни, ты же знаешь — она ранимей, чем утопающий, хватающийся за соломинку. Она не переживет, если не получит то, чего хочет.
— Слушай, актеры — взрослые люди. Пусть сами отвечают за себя.
— Я за них в ответе, — резко бросил Кристос.
— Ты собираешься на ней жениться или как?
— Не собираюсь я ни на ком жениться. Да и потом, после истории с Анжеликой… Мы знакомы всего одну ночь…
— Но тебя задело.
— Да, задело, но в жизни есть кое-что поважнее.
— Но она же достала тебя?
— Хватит, Женни, а? Давай забудем. Через полчаса я встречаюсь с Пейдж, и меня больше ничего не волнует.
— О’кей, — кивнула она. — Давай, ломай свою жизнь ради искусства. Я не буду тебе мешать.
Кристос угрожающе посмотрел на Женни, и вдруг она попятилась, прижимая руки к сердцу.
— Не делай этого, не надо! Я же замужняя женщина.
Кристос расхохотался и, покидая комнату, бросил:
— Тебе будет легче, если я пообещаю больше не заводиться?
— Конечно, это пойдет всем на пользу, — откликнулась она, — но поможет ли тебе?
В ответ он хлопнул дверью.
Убедившись, что он ушел, Женни вынула из кармана мобильный телефон и клочок бумаги с номером Ти-ви-дабл-ю. Неожиданно дверь распахнулась.
— А, привет, — при виде Ричарда она достала телефон из-за спины и продолжила набор.
— Добрый день, могу я поговорить с Кори Браун?
Ричард резко повернулся, она попыталась остановить его взглядом, но он намеревался выхватить телефон, и она оттолкнула мужа.
— Извините. Повторите пожалуйста. — Глаза ее на минуту расширились. — Вот как, — протянула Женни. — И когда это случилось? — она кивнула. — Да, все понятно. О’кей, спасибо. — Она убрала аппарат.
— Женни, ты оставишь парня в покое? — рявкнул Ричард. — У него и так голова невесть чем забита, а тут еще ты!
Ричард посмотрел на жену, потом, подняв очи горе, тяжело вздохнул:
— Ну и что ты задумала?
— Ничего, — отозвалась Женни. — Знаешь, могу поклясться, я разговаривала сейчас с Люком Фитцпатриком. Но он не представился. Как думаешь, почему?
— Брось ты все это, Женни. Если бы Кристос захотел, он бы сам с ней связался.
Женни покачала головой:
— Вряд ли. Во всяком случае, пока не узнает, где она живет.
— Ты о чем?
— Да Браун там больше не работает. Она уволена.
После разговора с Женни Люк поискал номер в телефонном справочнике Лондона. Ничего не добившись, проверил часы, потом, запихнув в кейс несколько папок, вышел в офис. Была половина восьмого, и на работе остались только трое — Перкин, Синди Томпсон и Кори. С улыбкой пожелав всем спокойной ночи, Фитцпатрик вышел.
Еще повезло, что он снял трубку! Больше Женни не позвонит. Ну во всяком случае, после такого ответа. Опять же в справочнике нет телефона Кори, он только что сам проверил.
Черта с два он ее уволит: ему надо видеть Кори Браун в любое время. И Аннализе придется пострадать. Но это был прекрасный предлог избавиться от Женни. Точнее, от Беннати. Пожалуй, он в долгу перед Аннализой за такую замечательную идею.
Впрочем, ей придется подождать. У него есть дела поважнее, например, пора заняться этой сволочью, что спит со своей собственной дочерью. Старые привычки отмирают с трудом — вспомнил он древнюю мудрость. И, вскочив в «порше», Люк рванул через Баттерси-Бридж.
21
— Пошел вон отсюда! — Кристос оттолкнул Дэвида Истона. — Иди репетируй с кем-нибудь еще!
Насмешливое лицо Истона вытянулось, и в толпе вокруг электрических кофейников в Гайд-парке раздались смешки.
— Но я же знаю, мое вращение бедрами производит желаемый эффект, — Истон взбил оборку на костюме времен короля Георга, нисколько не сомневаясь, что зрители ждут продолжения. И он, сощурившись, посмотрел на Кристоса, потом надул губки и, притворно всплеснув руками, запищал: — Ой, я пытаюсь представить тебя без штанов, Беннати.
— Убери отсюда этого шута! — велел Кристос костюмеру Истона. — Хуже будет.
Кристос двинулся прямо по снегу, а Истон засеменил следом, пытаясь приноровиться к его шагу.