– Надвигается буря. Пора бы уже отсюда. Пора бы…
– Готовься к отъезду. Мы скоро будет, – отрезал Киран.
Майкл удивленно покосился на приятеля. Он никогда не видел Кирана таким. Обычно жизнерадостный, полный юношеского задора, добрый и внимательный к людям, Киран не позволял себе повысить голос даже на неуклюжего охранника, ненароком отдавившего ему ногу в толкучке в гипермаркете. Сейчас же невинный вопрос проводника разбудил в нем такое раздражение, что Майкл поежился. А, может, виной тому вовсе не Щупс? Майкл бросил взгляд на странные закорючки, высеченные на камне, и глухим голосом выдавил:
– Надпись на языке, которого я не встречал.
Киран шагнул к камню, смахнул успевший осесть на буквах песок и еле слышно произнес:
– Это шифр. Таким языком пользовались много лет назад. Ни одного жителя того племени уж более нет в живых.
– Откуда шифр известен тебе? – перебил друга Майкл.
– Профессор Милфери, если это имя тебе о чём-то говорит, преподавал у меня бреонские языки на четвертом курсе. Предмет был факультативным, и посещаемость была низкой. Да и кому надо изучать языки, на которых за всю историю было написано всего две книги? Я и сам занимался этой ерундой только потому, что не мог долго спать по утрам, вот и плёлся на занятия. А ерунда оказалось вовсе не такой бесполезной, как я себе представлял, – Киран опять склонился над надписью.
– Ты можешь, наконец, сказать, что это значит? Или будем играть в молчанку? – поведение Кирана разбудило в Майкле недовольство. А разбушевавшийся не на шутку ветер только усилил это чувство. – Кир, мы тут не в игрушки играем. Коротышка прав, как бы не было бури. Ну, к черту всё! Переждем ураган в городе, а потом вернемся. Эти сокровища лежали тут пять тысяч лет, пусть ещё денек полежат!
– Хочешь идти, иди! – внезапно огрызнулся Киран, – Я остаюсь.
Киран сделал пару шагов назад и посмотрел в сторону клювообразных камней. Затем поднял голову и всмотрелся в небо, как будто изучал, насколько сильно оно затянуто тучами. «Отлично… отлично», – только и смог расслышать Майкл. Он не узнавал Кирана. Таким он его видел впервые в жизни. Одержимый поисками неизвестного, тот перестал замечать что-либо вокруг.
– Ну-ка стоять, не двигаться! – словно пушечный выстрел, прогремел откуда-то сверху грубый, продутый ветрами голос, криво говорящий на языке местного племени, – И ты, тощий! Выпрямись! Чего скрючился? Или огрею по хребту так, что навечно таким останешься!
Из-за клыкастых скал появилась огромная, замотанная в темные тряпки фигура с винтовкой в руках.
«Пещерные проныры, работающие не столько на своего босса, сколько на себя», – пронеслось в мозгу у Майка, а правая рука осторожно скользнула к висевшей на поясе кобуре, в которой был запрятан пистолет.
Из-за спины разбойника показался второй, не менее грозный на вид, с такой же винтовкой.
– Щупсяра, ты выяснил, где копать? – прогавкал второй в сторону проводника.
Щупс вынырнул непонятно откуда и тут же залебезил перед винтовками.
– Я всё сделал, как вы сказали. Привел их сюда, но карт с ними нету. Я всё проверил. У них вообще ничего нету. Только пистолеты на поясе и всё. А вон тот чего-то нарыл, – и он указал кривеньким толстым пальцем, похожим на переваренную сосиску, на Кирана.
Первая винтовка уставилась в лоб Кирану. Вторая застыла на Майкле.
– Ну, колись, тощий! Где золотые слитки?
Киран медленно выпрямился.
– Я скажу, где они, а ты откопаешь золото, а после пустишь мне пулю в лоб? Так лучше давай прямо сейчас! Бац, и нет никого. Никого и ничего. Мне этот вариант больше нравится.
– Ты еще торговаться со мной смеешь? – рыкнул замотанный в тряпки.
Вторая фигура приблизилась к первой и что-то зашептала. Хотя мог бы и вслух говорить – всё равно устрашающее завывание ветра заглушало любые звуки, если только они не были произнесены с криком и надрывом.
– Хорошо, – вдруг смилостивились тряпки, – говори, где золото, и уматывай. Один песчаный байк на тебя и твоего дружка.
«Черт. Все просчитал, гаденыш, – выругался про себя Майкл, – Знает, сволочь, что нам далеко не уйти. Даже не долететь до ближайших пещер, чтобы перетерпеть там бурю. Засыплет нас песком, ох засыплет. А останемся здесь – два выстрела и два трупа…»