Бэтти рассказала эту историю самой старшей сестре, Эмилии. Но и Эмилия, как оказалось, и сама не осталась в стороне, от таинственных событий. Вот, что она написала в письме к своему брату, Джону, узнав, что он собирается опубликовать статью на эту тему:
«Сестры слышали какие-то непонятные звуки и рассказали мне о них, но я не очень-то им верила до тех пор, пока ночью, примерно через неделю после того, как в нашем доме начали происходить странные вещи, со мной не приключилась страшная и невероятная история. Как только часы пробили десять, я, как обычно, спустилась на первый этаж, чтобы запереть двери. Сделав почти все, я направилась к западной лестнице, как вдруг услышала странный звук. Казалось, что кто-то высыпал посередине кухни ведро с углем. Я не очень испугалась, но все-таки подняла с кровати Сюзи, и мы вдвоем обошли все помещения первого этажа. Все было в полном порядке. Наша собака мирно спала, в другой комнате свернулся клубочком и мурлыкал во сне кот. Я поднялась в спальню, разделась и легла спать. Но тут я услышала шум, заставивший меня вскочить с кровати…»
Именно тогда Эмилия и услышала рассказ Бэтти. Она была самой старшей сестрой и постаралась успокоить Бэтти.
— Ты ведь знаешь, я не верю во всю эту чепуху. Хочешь, сегодня ночью я вместо тебя заберу свечу у отца и посмотрю, кто старается напугать нас.
И так, в ту ночь на площадке, рядом с комнатой Самуэля Уэсли, стояла Эмилия. Она взяла свечу из спальни у отца и вдруг услышала громкий удар внизу, в холле. Эмилия поспешила вниз по лестнице, но как только она добежала до холла, что-то грохнуло на кухне. Эмилия обыскала кухню, пытаясь выяснить причину грохота, как вдруг кто-то постучал в заднюю дверь. Тихо ступая, она подошла к двери, приподняла задвижку и стала ждать. Стук повторился. Эмилия резко распахнула дверь. Но за дверью никого не было.
Не успела Эмилия закрыть дверь, как стук повторился. Она снова распахнула дверь, и снова там никого не было. Эта дверь открывалась внутрь дома, и Эмилия уже собиралась закрыть ее на защелку, как вдруг со стороны улицы кто-то с необыкновенной силой навалился на дверь. Эмилия сопротивлялась изо всех сил. Она уперлась в дверь плечом и наконец сумела захлопнуть ее и повернуть ключ в замке. Но как только Эмилия вытащила ключ, стук возобновился. На этот раз она не стала обращать на него никакого внимания и ушла к себе в спальню.
Этого было более чем достаточно. Эмилия наконец убедилась, что все происходящее отнюдь не шутки и не розыгрыши. Она подошла к матери и рассказала ей обо всем. Миссис Уэсли, как и другие члены семьи, сначала была настроена очень скептически.
— Если бы я сама услышала эти таинственные звуки, возможно, я бы поверила тебе, — сказала она.
Ее желание исполнилось довольно скоро. Как-то раз, Эмилия вбежала к миссис Уэсли и попросила ее подняться в детскую. Как только мать и дочь подошли к комнате, они услышали страшные звуки. Казалось, что в детской кто-то неистово раскачивает колыбель. Но в комнате вот уже много лет не было никакой колыбели.
Миссис Уэсли убедилась, что в доме действительно творятся очень странные вещи. Она обратилась за помощью к мужу.
Самуэль Уэсли был очень строгим отцом. Для всех домочадцев он был непререкаемым авторитетом, и обращаться к нему за советом по поводу какой-нибудь чепухи никто не решался. Он уже давно заметил, что дети постоянно обсуждают между собой какие-то загадочные звуки. Но когда к нему пришла жена и поведала фантастическую историю о раскачивающейся невидимой колыбели, он разгневался не на шутку.
— Мне стыдно за тебя, — сказал он миссис Уэсли, — я могу понять, когда мальчишки и девчонки пугают друг друга, но чтобы ты, здравомыслящая женщина, повторяла за ними весь этот вздор?… Я не желаю более слышать подобные глупости.
Он и не слышал их, до шести часов вечера того же дня. Каждый день, ровно в шесть часов, вся семья собиралась на вечернюю молитву. Первой читали молитву за короля, и мистер Уэсли уже собрался начинать, как вдруг откуда-то сверху раздался оглушительный грохот. Ко времени, когда молитва завершилась, и пораженные домочадцы пробормотали «Аминь», грохот стал просто невыносимым. С той поры, за редким исключением, грохот сопровождал как утреннюю, так и вечернюю молитвы.