Чувствовал себя несмышлёным юношей, впервые воспылавшим этим чувством. Это было похоже на одержимость, сумасшествие.
Никогда не жалел денег и внимания на женщин, а уж для Анны я был готов расшибиться в лепёшку. Стоило мне подумать, что я на правильном пути к её сердцу, как вдруг она обрубила все верёвки, начавшие связывать нас, сбросила меня к подножию горы, на которую я взбирался не один день. Почему она больше не хочет со мной встреч? Прогоняет, как плешивого пса? Это какая-то русская традиция довести мужчину до отчаяния, до изнеможения, свести с ума?
Что случилось?
У меня была одна догадка, но я не мог получить её подтверждение или опровержение, потому что Анна пряталась от меня в своей комнате, не удостоив меня даже элементарных объяснений. Много раз я порывался вышибить двери её спальни, чтобы потребовать ответ от неё на вопросы, разрывающие мою душу, но я боялся показать себя дикарём в собственном доме. Персик прежде всего моя гостья, а потом уже любимая женщина, которая меня отвергает.
Неужели я прав и всё дело в её ревности? Мне было известно о том, что Анна нарушила правила и гуляла по дворцу ночью. Я знал это не понаслышке, не по докладу прислуги, я видел её своими глазами в ту ночь. Как она могла додуматься подглядывать за мной, остаётся тайной, но я видел её пунцовое лицо, искажённое потрясением. Что её так шокировало? Я же рассказал ей без утайки о своих наложницах? Неужели Анна могла подумать, что я люблю её меньше Алиши или Зухры?
Надо было поговорить с Персиком и рассказать ей о своих чувствах, но она не подпускала меня к себе. Я был просто в бешенстве!
Меня унизили в собственном дворце! Неслыханная дерзость!
Кому расскажи, засмеют. Лучше бы моим братьям ничего не знать об этой женщине. Как и о том, что я решил взять себе в наложницы порченую русскую. Мало того, что она другого вероисповедания, так ещё и не девственница. Анне двадцать пять, конечно, она уже знала мужчину, возможно, и не одного. У русских так принято, что поделать?
Ничего, я заставлю забыть её обо всех её любовниках, пусть только сдастся. Три дня буду любить её и три ночи. Не выпущу с ложа, пока не попросит пощады и прощения за свои издевательства надо мной.
Несколько дней я добивался аудиенции Анны, но Талия только качала головой. Все мои подношения любимой незамедлительно возвращали обратно. Ещё ни одна женщина не отвергала моих подарков. Мне было больно. Я был в полнейшем отчаянии. Ни труд, ни ласка моих женщин не могли отвлечь меня от жажды увидеть Анну.
Наконец, приехали русские. Я был рад гостям, как никогда прежде, ведь это означало, что Анне придётся выйти из своего убежища. Дела сердечные – это одно, а к работе она относилась ответственно.
Талия привела Анну к машине, на которой мы должны были поехать в аэропорт, чтобы встретить моих партнёров, и я почувствовал, что земля уходит из-под ног. Увидел Анну, и мне стало ещё хуже. Все внутренности обдало кипятком, рёбра распирало от нахлынувших эмоций. По венам вместо крови побежал расплавленный свинец. До чего же красива она и нежна! С трудом сдерживался, чтобы не наброситься на неё немедленно, впиться в эти коралловые губы, сорвать с неё абайю, чтобы стиснуть ладонями её грудь.
О, Всевышний! Я превращаюсь в дикаря! Что со мной делает эта русская чаровница?
– Доброе утро, господин, – опустив глаза сказала Анна и покраснела.
А я слова вымолвить не мог. Грудь сжало стальным обручем, так что не вздохнуть. Нужно было поговорить с ней немедленно. Вдруг после встречи русских, Анна снова запрётся в своей комнате?
Не говоря ни слова, я помог Анне сесть в мою машину и сел рядом с ней. Она по-прежнему не смотрела на меня, продолжив краснеть, а я вдыхал дивный запах её духов, боясь больше никогда его не почувствовать.
– Я недоволен твоим поведением, Персик! – наконец, произнёс я, когда машина тронулась с места. – Ты не желаешь объясниться со мной?
– А что я должна объяснять, господин? – подняла на меня свои голубые глаза и невинно захлопала ими. – Вы недовольны тем, как я работаю?
– Ты знаешь, о чем я говорю! – рассердился я. – Почему меня отталкиваешь, мучаешь, смеёшься надо мной?
– Ничего такого и в мыслях не было, – покачала головой Анна. – Я просто дала вам понять, что не буду вашей. Любите своих женщин, а про меня забудьте и перестаньте мне досаждать!
Я был прав – ревность. И она снова бьёт по самому больному – по моему самолюбию.