— Я очень ценю это. Ещё раз спасибо, Кирилл Степанович.
Когда он уходит, я еще раз осматриваю квартиру. Мой кабинет — последняя комната, в которую я заглядываю. Поначалу всё кажется на своих местах, но, когда закрываю дверь, замечаю, что ящик моего стола приоткрыт. Поэтому я подхожу и открываю его, перебираю вещи, мысленно сверяюсь. Кажется, ничего не пропало. По крайней мере, насколько я помню.
На выходе я ещё раз осматриваю комнату, свой стол, прежде чем выключить свет и закрыть дверь. Затем иду прямо к холодильнику. Вино определённо нужно, чтобы развязать ком напряжения в моём горле. Первый бокал я выпиваю стоя, всё ещё стоя с открытой дверцей холодильника и уставившись на замок входной двери.
Пытаюсь воспроизвести, как уходила утром. Пока одевалась, слушала новости по телевизору. Метеоролог говорил о возможном дожде. На мне были босоножки телесного цвета, и я подумала сменить их на закрытые туфли, чтобы не промочить ноги. Но потом выглянула в окно — на голубом небе не было ни облачка, так что оставила как есть. Потом выключила телевизор, положила пульт на тумбочку и пошла на кухню, чтобы взять сумочку со стула. В прихожей стоит круглый стол с яркой муранской стеклянной миской посередине — мы купили её с Андреем во время нашего медового месяца в Италии. Сюда я каждый день бросаю ключи, как только вхожу. Помню, как взяла их и подавила боль в груди при виде нового брелока, купленного взамен утерянного. В коридоре за пределами моей квартиры было темно. Лампочка не горит уже как минимум неделю. Но самое главное, я помню, как закрыла дверь и подняла руку с ключом.
Я закрыла дверь.
Выпиваю остаток вина.
Может, я вспоминаю, как закрывала дверь в другой день?
Не думаю. В последнее время мой разум ясен только по утрам, и воспоминание проигрывается, как чёткое видео.
Я помню, как повернула ключ .
Помню лязг . Это значит…
Глотаю. Мне нужно больше вина, вот что это значит .
Итак, я наливаю полный бокал и, наконец, закрываю холодильник. Вино налито настолько под край, что мне приходится сделать глоток, чтобы не расплескать его во время движения. Отпиваю немного, несу бокал с собой к двери. Мои ключи, как всегда, лежат в миске. Ставлю вино и вычерпываю их, как помню, сегодня утром. Моё сердце колотится, когда я поворачиваю ручку, и дверь со скрипом открывается. Выглядываю — сначала налево, потом направо. Но проклятый свет в коридоре все ещё не работает, и мне сейчас слишком страшно туда выходить. Поэтому я захлопываю дверь и запираю её, прислоняюсь головой к холодному металлу, пока мое дыхание не выравнивается.
Неудивительно, что второй бокал вина я допиваю быстрее, чем первый, и пью его, как будто это лекарство, необходимое мне для здоровья. Наверное, так оно и есть, по крайней мере, для моего психического здоровья. Мне действительно нужно расслабиться, поэтому я заставляю себя сесть в гостиной и включить телевизор. Но я сажусь на левый край дивана, не на свое обычное место. Отсюда видна входная дверь, и я могу следить за ручкой — не попытается ли кто-то её повернуть.
К третьему бокалу вина я начинаю переключать каналы. На экране викторина, и я отвлекаюсь, пытаясь отвечать на вопросы, пока пью. В конце концов мои плечи расслабляются, и я перестаю зацикливаться на двери. Я даже убеждаю подвыпившую себя, что то, что сказал Кирилл Степанович, правда. Дни сливаются. Я выхожу из своей квартиры на автопилоте. Наверное, я вспомнила звук лязга замка из другого дня. Встаю, чтобы налить четвертый бокал вина, и возвращаюсь на своё привычное место. Я больше не вижу дверь, и мне всё равно. Плюхаюсь на подушки и закидываю ноги на журнальный столик. Теперь мои мысли снова блуждают — назад к тому, о чём мы говорили с доктором Авериным ранее. О том, как мне одиноко в последнее время. Если бы в моей жизни был кто-то, возможно, сегодня вечером он был бы со мной, когда я пришла домой, и мне не пришлось бы полагаться на защиту своего восьмидесятилетнего соседа.
Я ещё раз доливаю бокал, обратно затыкаю пробкой почти пустую бутылку мерло и направляюсь в спальню с вином в руке. Я физически устала, но мой разум всё ещё слишком возбужден событиями вечера, чтобы успокоиться. Итак, я беру телефон, листаю приложения, затем захожу в магазин приложений и ищу « знакомства» . Мой палец замирает над первым попавшимся вариантом, колеблюсь. Тру ноги друг о друга, понимая, что не брила их уже как минимум неделю. Колючая щетина меня раздражает — Господи, как я могу встречаться, если сама в таком состоянии? И к чему это приведёт? Оглядываю комнату — повсюду следы брака. Наша свадебная фотография всё ещё стоит на комоде. Хоккейная сумка Андрея, которую я наконец-то убрала из прихожей, до сих пор вываливается из шкафа каждый раз, когда я открываю дверь. Я даже не знаю, зачем храню все это — да, я любила своего мужа, но теперь ненавижу его ещё больше. Ненавижу за то, что он сделал с семьей Соловьёвых, что он сделал с нами. Несколько недель назад доктор Илья спросил, остались ли у меня ещё напоминания о своём браке. Когда я призналась, что да, и рассказала ему, как часто подумывала избавиться от них, он спросил, почему я до сих пор не сделала этого, предположив, что, возможно, я наказываю себя этими постоянными напоминаниями. В то время я так не думала, но сейчас, когда я сижу здесь и смотрю на них, я определённо чувствую боль. Может быть, хороший доктор всё-таки был не так уж и неправ.
На моём телефоне вибрирует оповещение — просто сообщение из новостного канала, но оно возвращаёт меня в магазин приложений.
К приложению для знакомств.
Перестаю об этом думать и нажимаю « скачать» . Задерживаю дыхание, пока кружок медленно заполняется, затем открываю его. Быстро заполняю профиль, пропуская лишнее. Я просто хочу посмотреть. Просто хочу почувствовать, каково это — смотреть анкеты других мужчин. Проверить почву и узнать, стоит ли мне вообще на это тратить время. Но оно требует мою фотографию. Не уверена, что готова зайти так далеко и полностью выложиться на полную. Хотя без этого не продолжить. Итак, просматриваю свои старые снимки и нахожу фотографию, которую Карина сделала на матче в Канаде, кажется, это было в другой жизни. Идёт снег, ветер растрепал мои волосы, так что они закрывают почти всё моё лицо, кроме широкой улыбки, подкрашенной красной помадой. Я выгляжу счастливой. Что теперь, конечно, ложью. Но тем не менее, загружаю его, так как почти уверена, что меня на нём никто не узнает.
Выставляю параметры поиска: мужчины от тридцати до сорока. По умолчанию стоит фильтр 'в радиусе километра , и я сомневаюсь: зачем, если это просто приложение для случайных связей? Но оставляю всё как есть и пропускаю то, что для меня неважно — цвет глаз, волос, национальность, — и тут внезапно появляется список мужчин. Фотографии с краткими данными. Моя грудь сжимается, когда я просматриваю их. Останавливаюсь и ещё раз смотрю на нашу свадебную фотографию.
Но прошло двадцать два месяца, почти два полных года.
Провожу свободной рукой по лицу и понимаю, что дрожу. Боже, почему это так сложно?
Листаю снова и снова. Перехожу на следующую страницу с анкетами. Просто пытаюсь упорядочить это в своей голове — привыкнуть к мысли, что могу с кем-то встретиться. Открываю профиль достаточно симпатичного мужчины, игнорируя тот факт, что он на самом деле немного похож на тебя, пролистываю его фотографии и натыкаюсь на то, от которого челюсть отвисает — он с блондинкой, вероятно, моделью-любительницей. «Ищем третьего» , — гласит подпись. Они обнялись, её задница практически вываливается из блестящей серебряной юбки. Так быстро, как только могу пролистываю назад. Я не против такого для других, просто… просто это не то, что я ищу.
Делаю успокаивающий глубокий вдох и снова листаю, рассматривая несколько профилей более внимательно. Даже ставлю пару лайков, сохраняя их для себя. Или, может, это уведомляет мужчин и передаёт инициативу им? Не уверена. Просто знаю, что сейчас все так делают. Знакомятся с людьми.