Я должна знать.
А значит, мне нужно выяснить, где Глеб.
Этот путь вспоминается легко, хотя обычно я проделывала его днём. Сегодня солнце давно село. Небо усыпано редкими звёздами, висит тонкий серп луны. Для центра Москвы такое чистое небо — большая редкость из-за городского освещения. Я сменила тяжёлое зимнее пальто на лёгкую куртку и шарф. Когда подхожу к дому Глеба, то задираю голову, обдумывая следующий шаг. Из его карточки пациента я знаю, что он живёт на четвёртом этаже. Отсюда четвёртый этаж выглядит тёмным, пустым. Брошенным. Словно того, кто там живёт, просто… нет. Медленно иду от одного конца квартала к другому, не сводя глаз с тёмных окон, надеясь заметить что-то, любой сигнал, что Глеб находится там, за этими стенами. Спустя пять минут, так и не увидев ни единого признака жизни, достаю телефон и решаюсь на кое-что новое. Пока ехала сюда на метро, скачала приложение, которое позволяет звонить и отправлять сообщения анонимно. Открываю его, ввожу его номер. Нажимаю «Вызов». И жду.
Проходит пара, возможно, идут ужинать или возвращаются. Из подворотни выныривает бездомный, бросает на меня взгляд и шатающейся походкой уходит прочь. И наконец, из динамика телефона раздаётся звук звонка. Прижимаю телефон к уху, почти не дыша.
— Алло? — голос Глеба раздаётся в трубке. Смотрю на четвёртый этаж. Ни проблеска света. Ни малейшего признака, что кто-то поднялся с постели, чтобы ответить, или перешёл из комнаты в комнату. — Есть кто-нибудь?
Мне хочется закрыть глаза и просто впитывать его голос. Впитывать голос Глеба. Но я не могу. Сбрасываю вызов.
Значит, он не солгал. Его нет дома. Он и правда где-то в отъезде, куда бы он ни поехал. И, конечно, он не обязан давать мне никаких объяснений. Мы ведь не вместе. Мне стыдно за себя. О чём я вообще думаю? Снова преследую этого человека. Прямо как Анна Тимшина — Анна, которой сейчас, вероятно, требуется гораздо больше заботы и терапии, чем я вообще способна ей дать. Стараюсь не думать о том, что это говорит обо мне.
Сворачиваю за угол, направляясь куда угодно, только не домой. Меньше всего мне сейчас нужно возвращаться домой, где я выпью ещё одну бутылку вина и, скорее всего, пьяная позвоню Марку или, что ещё хуже, Глебу. Если уж совершать глупость, то хотя бы анонимно, без последствий для моей реальной жизни. Может, притворюсь кем-то другим. Другим врачом, или вообще не врачом. Могла бы сказать, что я учительница, или бухгалтер, или кто угодно ещё. Найду уютный бар и войду туда, словно у меня нет никаких забот на свете. Как Анна в ночь перед тем, как рассталась со Степаном. Найду симпатичного мужчину, который купит мне выпить, и почувствую себя молодой, желанной и…
И тут я поднимаю глаза.
Я шла, но так и не нашла бар. Шла на автопилоте, тем путем, которым всегда ходила от дома Глеба. К складу индивидуального хранения.
Останавливаюсь и всматриваюсь в скудном свете уличного фонаря. Через дорогу, от склада, прямо ко мне идёт какая-то фигура. Это не может быть он. Не может. Но когда мужчина поднимает голову, откидывает волосы назад и смотрит вверх, наши взгляды встречаются.
Это он.
Глеб Соловьёв не в отъезде.
Он прямо здесь, передо мной. У меня всё обрывается внутри. Будь у меня время, я бы развернулась и побежала. Но времени нет. Его взгляд прикован к моему, и он идёт прямо ко мне. В его глазах — решимость.
Глава 32
Сейчас
— Доктор Макарова? — Глеб щурится, подходя ближе. Это не вопрос, я ли это, а скорее «какого лешего я здесь делаю?». И вопрос очень хороший. Тот, который стоило задать себе до того, как меня поймали.
Моргаю несколько раз, пытаясь нащупать в себе ту самую игру, достойную «Оскара», которая поможет мне выкрутиться.
— Глеб? Ой, здравствуй.
Он склоняет голову набок, пристально изучая меня.
— Что ты делаешь в этом районе? Живёшь где-то поблизости?
— Я, э-э… не очень далеко. — Указываю вниз по улице и выпаливаю первое, что приходит в голову. — Просто заходила в салон связи. Телефон что-то барахлит.
Он не отводит взгляда.
— В какой именно? В тот салон МТС на углу?
Чувствую себя утопающей, которой только что бросили спасательный круг.
— Да, именно туда. В салон МТС на углу.
Он улыбается. Вернее, это скорее ехидная ухмылка.
— Странно как-то называть тебя доктором Макаровой, да? После нашей последней… сессии.
Мои щёки вспыхивают.
— Насчёт этого…
Он открыл дверь. Я должна сказать то, что нужно, и захлопнуть её обратно. Запереть на все замки и выбросить ключ навсегда. И все же я изо всех сил пытаюсь найти слова, чтобы сказать ему, насколько дико неуместной была наша последняя сессия.
Прежде чем успеваю что-то сказать, Глеб протягивает руку и обхватывает мою щёку ладонью. Аккуратно проводит по ней большим пальцем.
— Я скучал по тебе, Марина. — Он делает шаг ближе и почти касается губами моего уха. — Ты скучала по мне?
По рукам бегут мурашки, каждый волосок на теле встаёт дыбом. В голове роится миллион мыслей. Я должна сказать, что не скучала, и что то, что произошло между нами, было грандиозной ошибкой. Но ведь это неправда, да?
Ну, может, последняя часть и правда, но я действительно скучала. И реакция моего тела — тому подтверждение. Хотя… что-то вдруг осеняет меня. Заставляю себя сделать шаг назад.
— Ты снова отменил приём. Я думала, ты уехал?
Рука Глеба скользит от щеки к затылку. Длинные пальцы обхватывают шею и слегка сжимают. Не больно, совсем нет — сжатие лёгкое, почти ласковое, но этого достаточно, чтобы напомнить мне о его силе, о той скрытой мощи, что таится под кажущейся мягкостью. Достаточно, чтобы в памяти вспыхнуло, как одной рукой он прижимал моё тело к рабочему столу, пока брал меня сзади.
— Мои планы изменились. Только что прилетел, совсем недавно. Собирался первым делом с утра позвонить в твой офис, узнать, смогу ли я записаться на приём в пятницу.
— Оу.
— Твоя ассистентка предложила онлайн-сессию. Но после того, как мы расстались в прошлый раз… я подумал, возможно, тебе нужно немного пространства. А ещё решил, что лучше всего будет, если мы поговорим лично.
Впиваюсь взглядом в его глаза, ищу хоть малейший намёк на неискренность. Он лжёт? Он правда только что прилетел? Или он вообще никуда не уезжал? Но ничего не нахожу — ни подтверждения, ни опровержения. Его взгляд абсолютно непроницаем, как гладь тёмной воды.
Он улыбается.
— Я ответил на твой вопрос, но ты всё ещё не ответила на мой, Марина.
Перебираю в памяти наш разговор, пытаясь понять, о каком вопросе он говорит, когда он тихо смеётся.
— Я спросил, скучала ли ты по мне.
— Оу, — снова произношу, чувствуя себя образцом красноречия сегодня. Просто гений светской беседы.
Глеб прикусывает нижнюю губу.
— Пойдём ко мне. Я живу всего в паре кварталов отсюда.
Это ужасная идея, и я прекрасно это осознаю. Ужасная. Но… мне так хочется увидеть его квартиру изнутри. Может быть, это поможет мне наконец разгадать этого человека. Понять его хоть немного. К тому же, я всё ещё не уверена, что он действительно куда-то уезжал. Чемодан рядом с дверью мог бы успокоить моё навязчивое подозрение, доказать, что он был со мной честен.
Не успеваю закончить внутренние прения, как он уже чуть подталкивает меня.
— Пойдём. Выпьем по бокалу вина.
В следующий момент я уже иду за Глебом через парадную его дома. В вестибюле я украдкой пробегаюсь взглядом по рядам почтовых ящиков — тем самым, которые я тайком разглядывала несколько месяцев назад, чтобы убедиться в его личности. Это было в тот самый первый раз, когда я увидела его. Воспоминание об этом моём маленьком безумстве обжигает щёки.
Он нажимает кнопку вызова лифта.
— Красное или белое предпочитаешь?
— Всё равно.
— Белое не портится, если бутылка не открыта? Кажется, у меня есть одна в холодильнике. Но ей, наверное, минимум месяца три.
Смешно. У меня бутылка вина живёт от силы часа три.
Выдавливаю улыбку.
— Думаю, несколько лет оно может храниться.