— Нашел его зацепившимся за карман моего пальто в тот день, когда мы столкнулись в переулке. Ты, должно быть, выронила его, когда упала, и моё пальто поймало его.
— Ты тогда знал, кто я?
— Я знал, что ты выглядишь знакомо. Вероятно, не связал бы одно с другим, если бы на этом брелоке не было номера. Но как только увидел, я узнал лицо. Ты была в больнице в ту ночь…
Делаю глубокий вдох и киваю. Слова застревают в горле, но всё и так ясно.
— Ещё вопросы? — спрашивает он.
Качаю головой.
— Береги себя, Глеб.
— И ты, доктор.
Смотрю, как он идёт по кварталу, и продолжаю смотреть долго после того, как он скрывается за углом. Его образ, кажется, ещё долго вибрирует в воздухе, оставляя за собой шлейф невысказанных слов и недопонимания. Затем я опускаю взгляд на брелок в своей руке.
— Мы снова с тобой вдвоём, — шепчу я. — Последний кусочек тебя , который у меня остался.
Его холодный металл в моей ладони кажется единственной связью с прошлым, которое я так отчаянно пытаюсь отпустить.
Глава 44
Глеб
Год спустя
— Добрый день! Что желаете? — Жизнерадостная блондинка с блестящими губами улыбается, склонив голову. Симпатичная, в моём вкусе. Во всяком случае, в моём старом вкусе. На вид не старше двадцати трёх, с широко распахнутыми глазами и явным энтузиазмом. В ней есть что-то знакомое. На мгновение задумываюсь, не моя ли студентка, но это, в общем-то, неважно.
— Мне маленький кофе и… — Наклоняюсь, заглядывая в стеклянную витрину. — И вот этот аппетитный песочный пирог, будьте добры.
— Сейчас.
Провожу картой.
Отхожу в сторону.
Стою вместе с четырьмя незнакомцами, уткнувшимися в телефоны в ожидании своих заказов.
— Заказ готов, — через несколько минут раздаётся голос.
Забираю кофе и бумажный пакет. По привычке мой взгляд скользит обратно к симпатичной блондинке. Она улыбается, ждёт, чтобы я прервал наш зрительный контакт. А может, ждёт, чтобы я подошёл обратно, немного пофлиртовал.
Попросил номер, например.
Но новый я не заинтересован.
Мои вкусы изменились.
Выросли, созрели.
Занимаю привычное место — кресло с тканевой обивкой ближе к витрине кофейни. Отсюда открывается идеальный вид на дом напротив, с его весёлыми цветочными горшками и сезонным венком на входной двери. Хамовники пришлись мне по душе за последние несколько месяцев, особенно этот квартал с его уютными сталинками. Кто знает, может, я сюда и перееду. Может, уйду из МГУ и буду преподавать в МПГУ, как одна моя знакомая, новоиспечённый профессор.
Кстати говоря, дверь напротив открывается. Первым выбегает щенок, увлекая за собой хозяйку. Улыбаюсь, когда Марина нерасторопно сбегает по лестнице, дёргая поводок и пытаясь остановить этого зверя. Но животное, кажется, уже весит почти столько же, сколько она сама. Он весь какой-то долговязый и несуразный, со слюной, свисающей с морщинистой морды. Неаполитанский мастиф — не самая идеальная порода для Москвы, но почему-то Марине он очень подходит.
У подножия лестницы ей удаётся взять собаку под контроль, усаживает его для лакомства. Затем начинается их ежедневная прогулка. Иногда к ней присоединяется её подруга, та самая, что замужем за хоккеистом, которого я притворился, что не узнал в тот вечер в винном баре «Солнечный». Но сегодня она одна.
Я рад.
Не люблю лишних отвлекающих факторов в те немногие минуты, что могу наблюдать за ней каждый день. Жду, пока они почти не дойдут до угла, прежде чем выйти из кофейни и последовать за ними. В этом районе нет такого плотного щита из людей, как в центре, за которым можно спрятаться.
Нужно быть осторожным.
Следую за ними шесть кварталов. На углу она останавливается и достаёт телефон из кармана. Порыв ветра едва не срывает с меня бейсболку. К вечеру надвигается буря. Стою за деревом на противоположной стороне улицы, надвигаю козырёк кепки и наблюдаю за ней искоса. Ветер треплет её волосы, и это вызывает у меня улыбку.
Марина хорошо выглядит, даже отлично. Немного поправилась, что ей было необходимо. Сделала мелирование, отрастила волосы ниже плеч. Но именно её улыбка меня потрясает. Я жду её каждый день, это моя личная версия восхода солнца, напоминающая о надежде — новом начале, новом обещании, новой жизни. Она прошла половину своей утренней прогулки с собакой, и я начинаю беспокоиться, что сегодня, возможно, её не увижу. Но тут это происходит. Марина что-то говорит в телефон, и её голова запрокидывается от смеха. Тепло разливается в груди.
Она счастлива.
По-настоящему счастлива.
Интересно, тот, кто на другом конце провода, заставляет её чувствовать себя так?
Это мужчина?
Смогу ли я когда-нибудь заставить её улыбаться так же?
Она теперь преподаёт.
Я посмотрел на сайте университета, пока ждал её выхода на днях.
Профессор психологии.
У нас так много общего. Наша работа, наша история, наше любопытство к людям и тому, что ими движет.
Она снова в движении. Закончив разговор, Марина продолжает свою утреннюю прогулку. Налево, ещё раз налево, обратно шесть кварталов, прежде чем свернуть в последний раз. Когда она огибает угол, возвращаясь на свою улицу, я жду, оставаясь на приличном расстоянии позади. Приближается другая собака на поводке, и два животных не могут устоять — они налетают друг на друга, даже когда их хозяева пытаются их остановить. Они играют, стоя на задних лапах с открытыми пастями и отмахиваясь друг от друга. Марина слишком занята попытками взять своего пса под контроль, чтобы заметить, как что-то падает на землю.
Но я замечаю.
Через несколько минут собак наконец разнимают, и Марина проходит оставшуюся четверть квартала до своего дома и заходит внутрь. Сегодня вторник, так что пройдёт ещё около часа, прежде чем она выйдет, чтобы отправиться на занятия. У меня самого сегодня пары, так что я не могу остаться, но мне любопытно, что она обронила на землю. Поэтому я натягиваю капюшон худи поверх кепки, надвигая его максимально вперёд, чтобы прикрыть боковые части лица, и перебегаю улицу.
На солнце блестит маленький серебряный брелок. Он в форме косточки, жетон, который оторвался от ошейника. Наклоняюсь и подбираю его, чтобы рассмотреть поближе. Но в этот момент из кармана моего худи выскальзывают спрятанные там банкноты. Успеваю поймать все, кроме одной, которую уносит ветер, и одинокая купюра кувыркается по улице вместе с грязью, песком и всем остальным на пути надвигающейся бури. Отпускаю её, мне гораздо интереснее посмотреть, какой маленький презент Марина оставила для меня, чем гоняться за банкнотой. На лицевой стороне жетона ничего нет, но я переворачиваю его, и моё сердце замирает, когда читаю выгравированное имя.
Ромео.
Она назвала собаку Ромео.
В честь Шекспира.
Предмет, который я преподаю…
Это совпадение?
Хочется верить, что нет, что Марина всё ещё думает обо мне. Или, может быть, не думает, но это знак. Знак, что мне следует продолжать ждать.
Ждать тебя.
С улыбкой складываю жетон в ладонь и начинаю уходить. Но голос позади привлекает моё внимание.
— Молодой человек!
Оборачиваюсь.
Мужчина протягивает что-то.
— Кажется, вы это уронили. — Он улыбается. — Сначала подумал, что это деньги из «Монополии». Но это же бат, верно?
— Да, именно.
— Я ездил в Таиланд в медовый месяц. Поэтому и узнал валюту. Красивая страна. Вы только что вернулись?
Качаю головой.
— Уезжаю на следующей неделе.
— Если едете не один, загляните на Ко Яо Ной. Шикарные пляжи. Уединённые. Там устраивают ужины при свечах на песке. Для моей жены это было любимым моментом поездки.
Улыбаюсь.
— Спасибо за совет. Я должен был взять кое-кого с собой, в качестве награды за отлично выполненную работу. Но, как оказалось, она не сможет поехать, так что я отправляюсь один.
КОНЕЦ