— А, как же ты должен такое сделать?
— Как, как, отнёс в Бытовую фотографию и заказал. И все довольны. Хвалят. Такие вот задания. Зато, я сплю дома.
— Как? Ты спишь не в казарме?
— Дома сплю. Кровать, у меня в казарме, конечно есть. Но сплю, в основном дома. Правда, обещают в части мастерскую оборудовать. Тогда, в город меньше нужно будет ходить.
Вот это служба. Спит дома. Там, наверное, Танечку, со всех сторон… рисует…. А я здесь, в палате на восемь человек, два месяца безвылазно. Почему всё ему, всю жизнь такая халява ломится?
— А, что это за парни в окнах, на нас смотрят? — вдруг спросила Танечка.
Действительно, в каждом окне торчало по две, а то и по три головы. Хотя окна были закрыты, лица были хорошо видны. Понятно, что все они таращились на Танечку, единственную здесь девушку в ярком платье, с накрашенными губами и сексапильными формами.
— О, я забыл, Вам Танечка привет передаёт всё инфекционно-венерическое отделение. Помашите им ручкой, они будут очень рады, — пошутил я, но увидев оцепеневшую Танечку, сам помахал им рукой.
На этот мой жест за окнами оживились, стали что-то выкрикивать в форточки. А за некоторыми откровенно паясничали и строили рожи.
— Дима, пойдём отсюда, — разволновалась Танечка. А Димка шутку оценил, и заржал в полный голос.
— Портрет свой, не хотите посмотреть? Я закончил.
— Портрет? Да, пожалуйста, покажите.
На рисунке, обнажённая по пояс Танечка, слегка наклонив голову и глядя с портрета блудливыми глазами, слегка приоткрыв рот и высунув кончик языка, двумя руками прикрепляла большую розу к волосам. Её формы я изобразит так, как себе их представлял, глядя на декольте. Увидев рисунок, Димка остолбенел, а Танечка покраснела и смутилась.
— Вы, это в казарму понесёте? — выдавила Танечка.
— За такое, можно и по морде! — добавил Димка.
— Не надо, по морде, отдайте рисунок, — строго сказала Танечка.
— Сейчас же порви, при мне! — наступал Димка.
— Не надо рвать, просто отдайте мне, пожалуйста, — уже умоляла Танечка.
— Конечно, возьмите, — я вырвал лист из блокнота и протянул ей, — извините, не обижайтесь. Хотел пошутить. Глупо получилось.
Она молча разглядывала рисунок, затем бережно свернула его в трубку и подняла глаза. В них была рабская покорность. Так, наверное, смотрит кролик на удава, — подумал я.
— Спасибо. Дима, пойдём, — опустив глаза, молвила Танечка.
Обиделась, — подумал я, — ну и наплевать. Нечего ко мне своих девок водить.
Глава-12 Догнать и перегнать
Визит Димки перевернул во мне всё. Я был полон злости и возмущения от преследовавшей меня несправедливости. Мало того, что из моей жизни, из-за мононуклеоза, выбрасывались не два, а целых три года на бессмысленную муштру и беготню. Так ещё и зашлют, куда Макар телят не гонял. А часть, вон она, в трёх кварталах. Я тоже дома спать хочу, и девок тискать хочу. Ночью мне снилось, как я запускаю обе руки в Танечкино декольте, а она улыбается, — Вы такой талант, Дима!
Я забросил свой альбом и мучительно искал решение. Ничего лучше не придумав, пришёл к КПП части и долго смотрел, на входящих и выходящих, пытаясь понять, кто есть кто. Убедившись, в бесполезности этого занятия, хотел было уже уходить. Но напоследок всё же сделал попытку.
— Я художник, мне сказали прийти, а я не знаю, куда идти дальше. И имя офицера не помню, — обратился я к дежурному на КПП.
— Художник? Тебе, наверное, в Политотдел. Сейчас позвоню. Жди здесь.
Минут через пятнадцать появился старший лейтенант.
— Вы по какому вопросу, молодой человек? Вас кто прислал?
— Мне военкомате сказали, что вам в часть нужен художник. Вот я и пришёл.
— Художник? Из военкомата прислали? Странно, нам вроде художники не нужны.
— Не знаю, сказали прийти. Мне через два месяца в армию идти.
— Так ты призывник?
— Да, я художник. У меня диплом есть, вот посмотрите.
— Хм, может, это начальник политотдела заявку подавал? Как же он без меня…, — старший лейтенант крутил в руках мой диплом из училища, пытаясь сообразить, что всё это значит, — дежурный, дай лист бумаги и чем записать. А ты, вот что, запиши мне все свои данные, и какой военкомат. Разберёмся.
Я писал и думал, что сейчас разберутся, и уж точно отправят к белым медведям. Но отступать было поздно. Ай, хуже не будет, я должен был попытаться, и я попытался. А что ещё я могу сделать. Выйдя с КПП, я заставил себя выкинуть всё это из головы.
Когда, наконец, пришла повестка из военкомата, я даже и не вспомнил о том, как ходил в часть наниматься на службу. Было даже немного стыдно за свою наивную глупость. Однако, какого же было моё удивление, когда в военкомате сказали, что служить я буду в своём городе, что на меня пришла персональная заявка. Больше никто ничего объяснять не стал, и до самого отъезда в часть, я не был уверен, что повезут именно туда куда надо. А когда понял, что везут именно туда, накрыла бешеная радость. Наконец, удача повернулась ко мне лицом. Я представил, как иду с Танечкой под руку, в белой фуражке и хромовых сапогах, а она смотрит на меня влюблёнными глазами, — ты такой талантливый…. Да! И я шлёпаю её по заднице.