– Хорошо, – легко согласился он, и мой луч стал тоньше паутинки. Но я за него все равно держался. Я включил видеорежим и мельком увидел Гора – даже не взглянув на меня, он сразу отступил куда-то вбок, и к объективу грубо вытолкнули Жен.
Я на мгновение закрыл глаза – я прекрасно знал технику шантажа с использованием заложника не хуже этого Гора: грубость напоказ, очень приветствуются побои, желательно, чтобы у заложника был напуганный и изможденный вид. Я открыл глаза и понял, что это еще не главное. То, что может свести с ума, – другое.
Она смотрела на меня. Так смотрела… Как смотрят в последний раз, мысленно уже навсегда прощаясь. Отдавая взглядом все то сокровенное, что было, пытаясь отдать и то, чему уже никогда не быть.
– Жен… – Теперь я должен был задать ей вопросы, чтобы убедиться в том, что в этот момент я уже знал. Инстинктом, чутьем, душой, не знаю чем. Но знал, что там, перед камерой, – она, моя Жен, а не идеальная компьютерная подделка на базе другой женщины. – Я тебя вытащу, – сказал я.
– Они тебя убьют, – произнесла она тихо и страшно. – Не приходи, Дик. Не надо. Они тебя убьют!.. – почти закричала она, ей тут же зажали ладонью рот и за локти оттащили от камеры. Потом изображение померкло, и из динамика вновь раздался голос инспектора:
– Мне кажется, Край, вы уже убедились, что это действительно гражданка Александер, и наши анализы тоже подтверждают ее подлинность. – Внезапно я понял, почему он отключил видеосвязь. Он просто не мог смотреть мне в глаза. – Итак, завтра в семь. И не оставляйте на корабле никого из своих людей. Среди них есть шпионы. – И он дал отбой.
«Шпионы. Надо же. Шпионы…» – повторял я механически, кодируя доступ в комп корабля, покидая рубку, идя в свою каюту. Тут только, упав на кровать, я перестал удерживать какой-то рвущийся внутренний клапан, и багрово-черный смерч из огня, грязи, металла, серной кислоты хлынул и начал рвать душу.
Не бороться. Вынесет. Вынесет?.. Мое прежнее дикое, древнее желание жить любой ценой казалось по сравнению с этим бурей в стакане воды.
Я хотел бы отдать свою жизнь ради того, чтобы жил другой человек.
Наконец кровавый растрепанный комок выкинуло на скалы и схлынуло, позволив дышать и думать. Я заставил себя взглянуть на часы и понял, что совершил получасовую прогулку в Ад. До назначенного срока оставалось двадцать часов с минутами. Я опустил веки, прогоняя рваный туман в голове, успокаивая бешеные толчки крови. Времени слишком мало. Надо искать пути решения.
Через два часа я поднялся и пошел звонить Ксану, даже не надеясь, что за это время он успел что-то собрать по Берковицу. Но я ошибся – кое-что он все-таки узнал – то, что лежало на самой поверхности.
– Система на днях уделала Левински, – сказал Ксан. – Они теперь празднуют победу. У них был к нему целый список требований. Он, естественно, упирался, а тут вдруг взял и отдал им все! Зону влияния, свои московские рестораны, а в придачу еще планету с алмазами! Даже не знаю, Дик, на что они его могли так взять!
– Вот что, Ксан. Забей на Берковица, он мне больше не нужен. Ты ведь, я знаю, долгое время работал на наш интернат, подбирал ребят на париях. Мне нужен адрес левого портала Гильдии на Ч33. Ты ведь тоже оттуда родом, наверняка он у тебя есть. И все, считай, мы квиты.
– Хорошо, Дик, это же проще простого. Записывай.
Я знал, на что они взяли Грязного Гарри. Берковиц не прогадал, заключив с Грабером ту маленькую сделку. А вот Грабер прогадал. И Левински прогадает. Мне терять нечего. Если я туда пойду один, то ни мне, ни Жен в любом случае уже не жить. А если не один?.. В готовую ловушку, набитую отборными подразделениями, и, разумеется, при поддержке правительственных войск. Наши шансы все равно стремятся к нулю. Но я попробую. Чтобы постараться вытащить оттуда хотя бы ее. Как я и обещал.
35.
Когда связь прервалась, инспектор еще некоторое время не мог смотреть никуда, кроме как на отключенный монитор. Жаркий, словно разряд плазменного излучателя, стыд жег его изнутри. Подлость. То, что ты делаешь, инспектор, называется этим словом. И вряд ли тебя оправдает привычная верность долгу. Ведь присяги уже нет. Не через что переступать. И теперь ты просто человек, а не исполнитель воли господина Президента. Но стальная, тренированная годами воля занимала свои позиции, убеждая Гора в каком-то высшем смысле, что оправдает его поступок. И все же он не отводил глаз от мертвого экрана.
Не мог этого сделать до тех пор, пока не увели Женевьеву. А когда хотел было обернуться, то в затылок ему уперся прохладный ствол. И шипящий голос Иванова произнес:
– Не дергайся, наймитская сволочь. Будь ты хоть трижды бессмертным, это тебе сейчас не поможет. – И длинная сосулька впилась инспектору в мозг. Обмякшее тело сползло на пол.