Узнав от Пирелли о доверии, которое власти питают к Липетти, Рико добился своего и решил закончить беседу с сенатором. Он посмотрел на Монику и спросил:
— Тебе не скучно слушать такие разговоры?
— Я привыкла к ним. Люблю учиться у других. И прежде всего у папы.
Она наклонилась над отцом и поцеловала его в лоб. Пирелли покраснел от удовольствия.
— Ну, что же, я должен вас покинуть, мои дорогие, у меня еще много дел.
— Оставить тебе ужин?
— Нет, дорогая. Я полечу в Рим последним самолетом. Завтра в девять утра начинается заседание Главной комиссии. Я вернусь вечером.
Когда отец вышел, Моника сказала:
— Ты останешься у меня, хорошо?
Он остался. Поздним вечером Рико звонил несколько раз по своим делам. Моника не обращала внимания на содержание разговоров и, естественно, не могла знать, что одним из собеседников ее друга был комиссар Липетти.
На следующий день утром, перед тем как пойти в офис, Рико зашел к себе домой. Там его уже ждал гость. Оказалось, что им был тот парень, который в Вашингтоне передавал Фабиани указания «отца» «Коза Ностра».
— Я прибыл, — сказал молодой человек. — С сегодняшнего дня я должен тебя охранять.
— Мог бы хоть меня предупредить. Пока что ты мне не нужен. Конечно, я говорил, что в будущем…
— Тебя никто не спрашивает. Меня сюда прислал «отец». Какие планы у тебя сегодня?
— Минутку. Сначала я тебя должен как-то легализовать. Найти повод, чтобы взять к себе на работу. Ага, придумал. Ты совершишь покушение на меня. Лучше всего в машине. Несколько пуль в дверь и в лобовое стекло. Я должен чудом спастись, понимаешь?
— О’кей, старик. Когда?
— Давай прямо сегодня. Это мне поможет держать тебя рядом. Имею я право содержать официального телохранителя, а? Если совершают покушение на шефа американской фирмы, то никто не удивится, что он испугался и нанял телохранителя.
— Здорово ты все придумал. Только я не знаю этого чертова города и не найду того места, где мне в тебя надо стрелять. Не позволю же я себя поймать, как какого-нибудь фрайера…
— Отлично. А сейчас иди, сними себе комнату в какой-нибудь гостинице, таксист тебе поможет. А постреляешь вечером, скажем, в одиннадцать. Станешь там, видишь эту рощицу? — Он подозвал парня к окну и подробно описал ход акции. В конце добавил: — Помни, стреляй по окнам и задним дверям. Начнешь, когда я буду на полу, по моему сигналу — выключенным фарам. Ясно?
Все произошло с гангстерской обстоятельностью, ибо у Личио была хорошая школа, он изрешетил машину как полагается. Рико флегматично вылез из автомобиля и с удовлетворением взглянул на результаты работы посланца «отца». Вернувшись домой, он позвонил в полицию. «Если я не ошибаюсь, то меня только что кто-то хотел убить. Мой адрес…»
Как он и предполагал, вместе с полицией появились репортеры. И хотя Рико был предельно скуп в описании подробностей, утренняя пресса напечатала информацию и фотографии, рассказывающие о покушении на жизнь молодого бизнесмена. Стремясь предупредить телефонный звонок Моники, он зашел в дом сенатора с самого утра. Моника ничего еще не знала, она не слышала радио и не читала газет. Рико в нескольких словах рассказал о происшедшем, она слушала словно окаменев, потом подошла и, взглянув ему прямо в глаза, спросила:
— Рико, это связано с политикой?
— С политикой? — засмеялся он. — Что тебе пришло в голову? Что у меня общего с политикой?
Моника отрицательно покачала головой.
— Что-то мне здесь не нравится. Ты кому-то мешаешь, но вряд ли это связано с твоей работой. Никогда руководители крупных фирм не пользовались услугами уголовников. Так что тут, вероятно, дело совсем в другом…
— Оставь ты свои рассуждения. В конце концов ты ничего не знаешь о шефах больших компаний. Да и я о них знаю не много. Понимаю твое беспокойство. Я тебе благодарен, но не беспокойся. Я решил нанять телохранителя, думаю, что получу на это согласие фирмы. В вашей стране становится неспокойно. А почему, вероятно, лучше знает твой отец. Кстати, он вернулся из Рима?
— Сегодня возвращается. Ты зайдешь к нам вечером?
— Позвоню.
Она отодвинулась от него, неожиданно почувствовав что-то чужое в его голосе, как бы тень насмешки. Нет, ей, вероятно, послышалось, ведь он…