Все шло согласно плану. Члены группы занимались чтением, смотрели телевизор, иногда играли в карты. Кора была любовницей шефа, поэтому официально имела право проводить с ним ночи, остальным девушкам запрещалось вступать в близкие отношения с парнями, что соблюдалось так же строго, как и запрет на алкоголь, даже в виде пива.
Они ждали связного, который должен был изложить план операции и дать сигнал к ее началу. В послеобеденное время по приказу руководителя проходили идеологические дискуссии. Группа «21» миланской колонны была самой надежной и кристально чистой в идейном отношении группой готовых на все смертников. О каждом из них Тангенс имел полную информацию, они же, само собой разумеется, о нем ничего не знали, кроме псевдонима. Люди из этой группы провели уже несколько операций, все они прошли успешно и без потерь. Однако они не были лишь роботами, нацеленными на совершение террористических актов, а прежде всего — борцами за идею. Именно борцами они себя и чувствовали и поступали так, как должны поступать солдаты, выполняющие определенное задание на территории, занятой врагом. Этим врагом было государство. Государство исторически скомпрометировавшей себя формации, какой является капитализм. А также государство реального социализма, которое было для них синонимом нереализованных возможностей. Недавно они дискутировали над проблемой отхода европейских интеллектуалистов от левых партий на примере эволюции Сартра. Разочарование этих людей свидетельствовало о том, что левые проиграли. Вот почему необходимо последовательно и бесповоротно разрушить структуру государства, и прежде всего государства капиталистического.
— Человечество охватило безумие вооружений, — сказал руководитель группы, — но когда мы констатируем этот факт, то лишь упрощаем вопрос. Не человечество вооружается, а вооружаются государства. Если спросить у любого трудящегося человека в мире, согласен ли он с тем, чтобы у него забирали заработок, а эти деньги предназначались на производство смертоносного оружия, то каждый ответит, что он хотел бы другого. Так вот, не обычные люди совершают преступление, вооружаясь, а структуры государства. Если мы начинаем борьбу, если отвергаем обязательные для всех законы, то делаем это исключительно для того, чтобы спасти человечество от самоуничтожения. Правда, существует проблема жертв. От наших рук гибнут и будут гибнуть виновные и невиновные, но что значат отдельные жертвы по сравнению со стоящей перед нами святой целью?
— Все мы рождаемся, чтобы жить, — сказала Кора, — в том числе и дети из развивающихся стран, где царствует голод. Заранее известно, что половина из них должна умереть, а та часть, которая выживет, жить будет в два раза короче, чем люди богатого Севера. Неужели тот факт, что люди мирятся с этим явлением, не является бо́льшим преступлением, чем наши террористические акты?
— Риторика, риторика, — ворчал Кола́, самый молодой член группы, бывший студент университета в Монпелье, исключенный за то, что бросил гранату со слезоточивым газом в зал, в котором заседал ученый совет. Это был протест против ограничения государственных субсидий на стипендии. — Мы без конца оправдываемся друг перед другом, пытаясь найти объяснения нашим действиям. А ведь перед тем, как оказаться в «Огненных бригадах», каждый из нас сам должен был принять решение. Вот тогда и надо было обо всем этом думать.