- А...
У Мышки опять закружилась голова от избытка информации. Так, лучше не отвлекаться на посторонние моменты. Похоже, тут у всех крыша малость набекрень, что неудивительно. Значит, нить беседы должна держать она.
- Давайте вернемся к Робину, Док, - попросила девушка. - Как он к вам попал?
- Я встретил его на Болоте. Мальчик был измучен и несчастен. За ним гналась химера. Правда, я сам не видел ее, но не имею причин сомневаться в его словах.
- Химера? - вскинулся Кайман.
- Сейчас. - Доктор поднял обе руки успокаивающим жестом. - Сейчас я налью себе еще чаю и расскажу все, что помню. А потом вы сможете задать мне вопросы. Может быть, я странный человек, милая барышня, иногда я даже начинаю сомневаться, а человек ли я по-прежнему или уже не вполне... Я все чаше ловлю себя на том, что абсолютно не понимаю людей, зато прекрасно понимаю тварей Зоны... Но я помогаю тем, кто нуждается в помощи, и не спрашиваю подробностей. Мальчику нужна была помощь.
- Ему нужен был врач? - насторожилась Мышка.
- Ему нужен был друг, - серьезно ответил Доктор.
27 Сталкер Кайман, дом Доктора на Болоте
Кайман смотрел на Мышку и боролся с дурацким, неуместным, совершенно несвойственным ему чувством. Ему хотелось взять девчонку в охапку, завернуть в одеяло, унести и спрятать. Где-нибудь там, где ее не тронут кровососы, зомби и вообще никто не тронет. Подальше от Зоны и ее тварей. А заодно подальше от человечества, среди которого тоже тварей хватает - двуногих, с оружием. Вот только где взять такой бункер? Не бывает в этом мире по-настоящему безопасных мест.
Это чувство вины, решил Кайман. Потому что он недоглядел, и значит, это из-за него на Мышку напал кровосос. Девчонка выглядела как привидение - бледное лицо, впалые щеки, синяки под глазами, черные пятна засосов на щеках, на шее, вокруг ключиц. Раньше она была просто худенькой, а теперь казалась истощенной. Глаза у нее, правда, блестели, но тоже каким-то нездоровым блеском. Обычно шустрая, сейчас Мышка двигалась еле-еле и временами замирала на середине движения.
Ёшкин кот! Все-таки женщинам в Зоне не место. Будь эта белобрысая паршивка его женщиной, он бы...
Стоп. Остынь, крокодилище. Веди себя хладнокровно, как надлежит рептилии.
Кайман сделал глубокий вдох, затем глубокий выдох, вылил остатки коньяка из бутылки в очередной раз опустевшую чайную чашку, глотнул. Тьфу, гадость маслянистая! Сивухой шибает. Никогда он не понимал коньяк, лучше бы чистой водки.
Так что ты сейчас сказал, зубастый? Насчет твоей женщины? Ты что, запал на эту белую мышь, на этого тощенького мышонка, на глупую девчонку? С которой переспать раз-другой - и выбросить из головы? Или нет, еще хуже. Неужели ты влюбился, старый крокодил? Ты ведь поклялся себе настоящей клятвой, что больше никогда не поддашься такой глупости. Женщину можно пустить в постель, но никогда - в душу. Иначе будет больно, очень больно, когда она предаст.
А женщина непременно предаст, так уж они устроены. Это биология. Самка всегда готова переметнуться к альфа-самцу, чтобы потомство было удачным. Но пойди разберись в нашем дурацком обществе, кто из самцов альфа! А если никто из доступных поблизости? Вот и мечутся бедные самочки в поисках того, кто хоть чуток поальфее...
Сталкер поймал на себе взгляд Мышки и сбился с мысли. Эх, плешь побери, он уже почти выстроил линию обороны, он отодвинулся от живой девушки на расстояние теоретических абстракций - и весь его скепсис полетел к чертовой матери, потому что опять захотелось прижать Мышку к себе и не отпускать.
Особенно когда она смотрит вот так, будто цапнуть хочет. Ну какие там у мышонка зубы? Зато характер есть.
- Кайман! Ты слушаешь вообще? Не засыпай!
Ишь ты, командует. А не пошла бы она подальше? Или нет, не так. Не надо подальше. Прижать девчонку к себе поближе, но только рот ей надежно заткнуть.
- Слушаю я, слушаю, - буркнул сталкер.
Вкратце история Робина, которого на самом деле звали не Робин, сводилась к следующему.
Однажды Доктор в сопровождении любимой собаки Киары вышел прогуляться по Болотам. Было это летом, а вот какого года - неизвестно. Может, четыре года назад, а может, и все шесть. Восемь? Ну, это вряд ли. Хотя... может, и восемь. Память - странная штука, и чем дольше живешь, тем больше странностей за ней замечаешь. То, что в тот день цвели кувшинки, Доктор запомнил. А какой был год - забыл. Два года тому? Нет, не два, это точно. Потому что в тот день он прогуливался с тростью, хорошая была трость, удобная, прямо жалко было, когда в позапозапрошлом году ее перекусили пополам. Водится тут на Болотах один такой... впрочем, это к делу не относится.