Ишь ты, командует. А не пошла бы она подальше? Или нет, не так. Не надо подальше. Прижать девчонку к себе поближе, но только рот ей надёжно заткнуть.
— Слушаю я, слушаю, — буркнул сталкер.
Вкратце история Робина, которого на самом деле звали не Робин, сводилась к следующему.
Однажды Доктор в сопровождении любимой собаки Киары вышел прогуляться по Болотам. Было это летом, а вот какого года — неизвестно. Может, четыре года назад, а может, и все шесть. Восемь? Ну, это вряд ли. Хотя… может, и восемь. Память — странная штука, и чем дольше живёшь, тем больше странностей за ней замечаешь. То, что в тот день цвели кувшинки, Доктор запомнил. А какой был год — забыл. Два года тому? Нет, не два, это точно. Потому что в тот день он прогуливался с тростью, хорошая была трость, удобная, прямо жалко было, когда в позапозапрошлом году её перекусили пополам. Водится тут на Болотах один такой… впрочем, это к делу не относится.
Ну вот, значит, цвели летние кувшинки, жёлтые и лиловые, Киара гонялась за бабочками и полтергейстами, настроение у Доктора было отличное, и, занятый своими мыслями, он дошагал практически до края Болот. До северного края, а если ещё точнее, до северо-западного. Там есть одно малопролазное местечко, заросшее занятными деревьями, которые Доктор для себя назвал мангровыми берёзами. Именно там, когда Доктор присел отдохнуть на перекрученный берёзовый ствол, сверху с ним заговорил голос. Голос сказал: «Не смотри вверх, пожалуйста! А то она меня выследит и найдёт».
Доктор удивился, потому что не думал здесь встретить никого говорящего на человеческом языке. Доктор не внял просьбе и посмотрел вверх. Доктор обнаружил в кроне мангровой берёзы тощенького белобрысого мальчишку в очень грязной одежде, который ответил ему возмущённым взглядом и прошипел: «Я же просил не смотреть!».
«Извини, — сказал Доктор. — А «она» — это кто?»
Мальчишка слез вниз и устроился напротив Доктора на таком же берёзовом стволе, закрученном узлами, как удав, пытающийся почесать себе спинку.
«Она — это химера, — мрачно сказал мальчишка. — Только ничего больше не спрашивай».
И он растёр грязь под глазами грязным же кулаком.
На взгляд Доктора, мальчишке было лет десять. Он явно был на грани срыва, но держался. Физически ребёнок выглядел здоровым, у него лишь была ободрана щека и подбородок — очень сильно, до крови. Некоторое время они сидели молча, поглядывая друг на друга. Когда молчать дальше стало невмоготу, прибежала Киара. Доктор только было приготовился хватать и успокаивать мальчишку, и объяснять, что этот с виду свирепый зверь не ест маленьких детей, как пацан сам полез обниматься с чернобыльской сукой. Киара деловито облизала ему ободранную щёку, слизнула слёзы с другой щеки и посмотрела на хозяина вопросительно.
«Я — Доктор, — наконец сказал Доктор. — У меня здесь дом, на Болоте. Пойдёшь ко мне в гости, Робинзон?»
Робин пошёл с ним и Киарой в дом на Болоте, и прожил у Доктора несколько месяцев. Он горевал, он плакал по ночам, а Доктор его ни о чём не расспрашивал, чтобы не бередить боль. Очень не сразу мальчишка сам рассказал, какая трагедия привела его в тот день на окраину болот. Робин жил с родными в затерянной деревне, и жили они на удивление спокойно, даже беспечно, потому что опасные твари там не появлялись. Поэтому сельчане и оказались беззащитны перед химерой. Тварь залезла в дом к семье Робина, убила родителей и погналась за мальчишкой. Он убежал. Подробности Доктор опять-таки не стал выпытывать…
— Ну дела! — Кайман хлопнул себя по бокам. — Док! Мышонок! Так я же знаю этого вашего Робина!
Сталкер увидел, как широко распахнулись глаза Мышки, и поспешил поправиться:
— То есть не сам лично знаю. Мне про него рассказывали. Знаешь, кто? Везунчик! Получается, они с Робином из одной деревни.
— Везунчик? — Доктор нахмурился. — Я как-то оперировал одного сталкера с таким прозвищем. Пришлось ему отрезать два пальца на правой руке — схватился за «адский репейник». Действительно везучий был парень, мог бы и вовсе без руки остаться… Это он?
— Нет, — махнул рукой Кайман, — кто-то другой. Я про своего напарника говорю. Не сбивайте меня, а то запутаемся.
— Давай тогда по порядку, — велела Мышка. — Что именно он тебе рассказывал?
— По порядку… — Кайман поскрёб щетину на подбородке. — Значит, так. Как-то к слову Везунчик вспоминал своего друга, который жил у Доктора на Болоте.
— И дальше что? — жадно спросила Мышка.
— Да и всё, — развёл руками Кайман. — То есть, может, он и говорил что-то ещё про того пацана, но я не запомнил. Откуда я знал, что это важно?