В тепле и комфорте, да после неслабого перекуса, меня малость разморило. И я, дожидаясь запропавшего Оскара, а между делом — одухотворенно представляя как вот — вот вызволю из здешних застенков Энжель, начал носом клевать. Ну и… сам не заметил, как задремал… Резко проснувшись, только услышав чьи‑то шаги. Подкованными сапогами кто‑то громко цокал по коридору, куда‑то быстро идя… Да не куда‑то, а именно сюда! Судя по резко прервавшемуся звуку шагов и провернувшейся дверной ручке!
Спасло меня, и не дало предстать перед неожиданно объявившимися гостями в неподобающем виде — безмятежно дрыхнущим, развалившись на их диванчике, выработанное ещё в бытность кельмским стражником крайне полезное умение спать вполглаза и моментально очухиваться. Едва дверь начала открываться, как я резко провёл рукой по лицу, сгоняя сон, и подскочил на ноги. И как ни в чём ни бывало уставился на входящих в комнату людей.
Дверь распахнулась, и в моё пристанище заскочил какой‑то усатый живчик лет сорока пяти — сорока семи, в безупречно пошитом — явно на заказ! и не у последнего портного! чёрном форменном мундире с отороченными серебром воротом и обшлагами рукавов. И сразу направился ко мне, протягивая руку, и с радушной улыбкой восклицая: — Сэр Кэрридан!.. Рад, весьма рад! — А когда добрался до меня, на мгновение приостановился, и не дожидаясь когда его представит открывший рот Оскар, зашедший в комнату следом за ним, прищёлкнул каблуками начищенных до зеркального блеска высоких сапог и отрекомендовался: — Эйр Матиас Риатис! Лиарх Надзорного ведомства и здешний начальник! — После чего схватил меня за руку и энергично её потряс. А когда кисть отпустил, то тут же, не давая вымолвить ни слова, за плечо меня ухватил и за собой потянул со словами: — Идёмте, идёмте же в мой кабинет.
— Одно мгновение, — осторожно освободившись из цепкой хватки начальника каторги, сказал я и поднял с пола у диванчика брошенную туда суму с документами. После чего удовлетворённо заметил: — Вот теперь можно и идти…
— Оскар, — озабоченно обратился тем временем эйр Риатис к своему подчинённому. — Что там у нас с оформлением?..
— Я ещё полтора часа назад послал почтальона Фирса за судейскими и магистратскими, — немедля отчитался ставший немножко подобострастным старший триарх. — Практически сразу по приезду сэра Кэрридана… Так что они вот — вот должны быть здесь…
— Превосходно! — благосклонно кивнул ему начальник. И велел: — Давайте тогда сюда крошку ди Самери.
Оскар кивнул и немедля умчался выполнять распоряжение начальника. А я поспешил следом за эйром Матиасом Риатисом, двинувшимся прочь весьма быстрым шагом. И, нагнав здешнего набольшего чуть дальше по коридору, довольно невежливо, с отчётливым холодком, осведомился у него: — Почему все здесь, включая вас, называют леди Энжель крошкой? Как это вообще понимать?..
— А? Что? — обернулся ко мне начальник каторги, явно застигнутый врасплох столь неожиданным вопросом. А затем неожиданно смущённо рассмеялся. И повинился: — Простите великодушно, сэр Кэрридан. Это всё местная специфика сказывается… В плане частого употребления служащими каторги прозвищ осужденных, вместо присвоенных им номеров. Хотя, конечно, это не положено… Но вот никак, никак не можем данное дело побороть.
— И кто же это тут такой умный решил прозвать леди Энжель так донельзя фамильярно? — сощурившись, поинтересовался я.
— Уж в коем случае не надзиратели! — поспешил заверить меня эйр Риатис. — Это делают сами осужденные! — И, после кратковременного погружения в раздумья выдал: — Конкретно в случае с ди Самери — одна из наших, так сказать, старожилов постаралась — Магда — разбойница. Когда, увидев приведённую на построение ди Самери, громко заметила… — И процитировал, проявив при этом недюжинный актёрский талант, подражая голосу какой‑то грубой бабищи: — Какая прелестная крошка к нам угодила… А я грешным делом думала что таких ангелочков освобождают из‑под стражи прямо в зале суда… признав невиновными в любом злодеянии, даже будучи пойманных рядом с горой разделанных трупов, с окровавленным тесаком в руках…
— Что ж, тогда ясно, — с определённым облегчением вздохнул я, разобравшись с этим вызывающим тревогу моментом.
— Да вы не волнуйтесь, сэр Кэрридан, никакого урона чести ди Самери за время пребывания у нас не случилось, — добавил, пряча усмешку, эйр Риатис, каким‑то образом догадавшийся о главной причине моих душевных терзаний, проявляющихся в таком вот ярко выраженном беспокойстве.
— Это радует, — смущённо буркнул я, чувствуя как заливаюсь краской и не зная как и отреагировать на такой пассаж.
— И не стоило в этом даже сомневаться, — воздев указательный палец, поручительным тоном заметил лиарх. — У нас всё же приличная каторга, а не притон какой‑нибудь!
— Я уже понял, эйр Риатис, — поспешно заверил я его, желая свернуть ненароком поднятую тему, заставляющую меня сгорать от стыда.
— К тому же, — словно и не заметив прозвучавшего в моих словах намёка на капитуляцию, глубокомысленно продолжил развивать начальник каторги, явно задетый за живое тем, что у кого‑то вообще могут возникать какие‑то сомнения в исключительной благочинности и благообразности порядков царящих на вверенной ему территории, — в данном случае и в принципе не могло произойти ничего выходящего за рамки вон. Ибо все проходящие по Надзорному ведомству служащие нашей каторги были под роспись ознакомлены с приказом, завизированным Охранной управой, обеспечить личную неприкосновенность данной осужденной…
— Я понял, эйр Риатис, — повторился я и он, наконец, унялся. И, кашлянув, удовлетворённо произнёс: — Вот и хорошо. — Но долго молча идти не смог и вскоре обернулся ко мне и, подмигнув, весело заметил: — Впрочем, во всех этих предосторожностях и не было особой нужды! Учитывая что крошка ди Самери и сама может за себя превосходно постоять!
— В смысле? — подобрался я, моментально настораживаясь.
— Да вот, не так давно, пара обормотов из внешней охраны, решила зажать её после ужина в укромном уголке… — без тени смущения начал повествовать начальник каторги, взмахом руки предлагая мне, непроизвольно замедлившему шаг, поторопиться и не отставать. — Поиграть им с эдакой красоткой захотелось…
— И… где сейчас эти скоты? — перебил я его, чувствуя как у меня сами собой сжимаются кулаки и костенеет на них выступившая чешуя.
— Находятся на излечении! — хохотнул мой спутник, начиная подниматься по лестнице, до которой мы дошли. И пояснил тут же: — Одному ди Самери сломала руку и напрочь отбила хозяйство — с полгода он теперь по девкам не ходок, а другому и вовсе — перебила гортань, да так что его едва успели спасти.
— Ну это им ещё повезло… — буркнул я, чуть охолонув и вспомнив о том, как однажды Энжель на моих глазах вмиг разделалась с настоящим демоном. — Могли бы и вовсе жизни лишиться…
— Это да, — легко согласился со мной начальник каторги. После чего поделился: — Не ожидали они просто такого от хрупкой девчонки, выглядящей так обманчиво беспомощно. Думали, раз её магический дар ограничен, а связь с талиаром подавлена до такой степени, что на то чтобы полностью лишить человека жизненной энергии ей потребны многие минуты, а не считанные мгновения, то она уже ничего из себя не представляет как противник и окажется лёгкой добычей. — И пригрозил кому‑то пальцем, улыбаясь: — Ан нет… Ошибочка вышла! — А затем громко хохотнул: — Олухи!
— Н — да уж… — пробормотал я, поражённый.
— И ничему ведь их жизнь не учит! — продолжил, посмеиваясь, лиарх. — Ведь казалось бы, получили заслуженно по ушам, так отстаньте от добычи что вам не по зубам. Но нет же… — И покачал укоризненно головой, словно удивляясь безмерно людской глупости. После чего доверительно сообщил мне. — Приятели‑то этих обормотов не усвоили урок впрок и всё грозятся ди Самери поквитаться за пострадавших дружков… Обещаясь пойти на неё в следующий раз уже вчетвером! И с сетью!
— То есть у вас тут на каторге всё замечательно? Беспокоиться об участи леди нечего? А что такие безобразия творятся — это так, ерунда?! — вспылил я возмущённый этими откровениями до глубины души.