Буквально все в нем притягивало внимание. И особенно внимание всех женщин в зале.
Селия переводила взгляд от одной группы восторженных дебютанток к другой. Они как хищницы собрались в небольшие кружки, решая, как лучше познакомиться с новым кандидатом на брачном рынке. Все знали, что граф Хейвуд небогат, но для состоятельных женщин, которые подыскивали себе мужа, это не имело большого значения. Особенно если новенький был так же дьявольски красив, как Джонас.
Одна лишь мысль о том, что Джонас станет ухаживать за кем-то из дебютанток, причиняла Селии невероятные страдания.
Она старалась не смотреть на Джонаса, но ей это никак не удавалось. Теперь она увидела, что его вниманием завладела группа мужчин, желавших получить информацию о войне из первых рук.
Селия переживала, потому что Джонасу, вероятно, меньше всего хотелось снова вспоминать о пережитом. Ей не терпелось прервать этот разговор и увести его куда-нибудь подальше от любопытной толпы. Она предпочла бы сама завладеть его вниманием и ни с кем его не делить.
Селия мысленно встряхнулась и несколько раз назвала себя нелестными именами. Джонас не замечал ее и в те времена, когда они с Хардли считались лучшими друзьями. Так почему же теперь она вообразила, будто он обратит на нее внимание? Особенно после того, как ее брат стал для Джонаса самым ненавистным врагом? Ну, если только он не ставит своей целью заполучить ее приданое.
Возможно, ради этого человека Селия забыла бы о собственной клятве игнорировать мужчин, делавших предложение только из-за ее приданого.
Селия проклинала собственную гордость. Она скорее осталась бы на всю жизнь старой девой, чем узнала бы, что обручальное кольцо на пальце ей обеспечили ее деньги и высокий титул брата. Пусть даже это оказалось бы кольцом графа Хейвуда.
Селия отвела взгляд от того места, где в окружении плотного кольца мужчин стоял Джонас.
– Здесь ужасно жарко, – ни к кому конкретно не обращаясь, заявила она. Но Аманда услышала ее слова и вместе с ней направилась к дверям, которые вели на террасу.
Селия больше не могла смотреть, как все женщины в зале лебезили перед графом, привлекая к себе его внимание.
Она больше не могла видеть, как Джонас одну за другой обнимает женщин и кружит их в танце по залу.
Она едва стерпела боль, пронзившую ее, когда одну из дам он одарил улыбкой, от которой может остановиться сердце и которая, как мечтала Селия, однажды будет предназначена ей.
С горечью она осознавала, что влюбилась в человека, который никогда не ответит ей взаимностью.
Глава 2
Селия отошла в дальний угол террасы и положила ладони на холодный парапет. Она уже в третий раз сбегала из танцевального зала, чтобы не видеть, на какие глупости способны все женщины в зале в возрасте до шестидесяти, чтобы только завоевать внимание графа Хейвуда. Теперь она пристально рассматривала цветник, как будто очень заинтересовалась розами, которые обожала выращивать леди Пламптон.
На самом деле сейчас ее не интересовало ничего, больше всего на свете ей хотелось поехать домой. Оказаться в каком-нибудь тихом месте, где можно закрыть глаза и успокоить пульсирующую в висках боль. Однако Селия знала, что, закрыв глаза, она не избавится от картинок, надолго застывших в ее памяти. Граф Хейвуд танцует вальс с Дарселиной Ковингдейл. Граф Хейвуд разговаривает с тремя сестрами Раммери, флиртующих с ним одна наглее другой. Граф Хейвуд дарит Пенелопе Уизерспун улыбку, которая сияет ослепительнее солнца. Граф Хейвуд…
Селия сжала кулак и стукнула им по бетонному парапету.
Ощущения оказались намного болезненнее, чем она ожидала. Но Селии было все равно. Это наилучшее, что она могла сделать, если не считать добавленных к этому жесту слов, которые она, как предполагалось, не должна знать.
– Надеюсь, этот сердитый жест не имеет ко мне никакого отношения.
– Ой! – вздрогнула от неожиданности Селия, поворачиваясь, чтобы посмотреть, кто же стал свидетелем ее отчаяния, выраженного не подобающим даме способом.
У нее перехватило дыхание, и она с немым изумлением уставилась на человека, который весь вечер занимал ее мысли.
Его голос звучал ниже, чем запомнилось Селии, он был негромким, звучным и соблазнительно мягким. Лицо Джонаса вблизи выглядело еще более красивым, чем ей казалось, когда она смотрела на него через весь зал. Он был красив грубоватой мужской красотой. А его улыбка тронула Селию до глубины души, где тут же затрепетали крыльями сотни бабочек.
– Простите, – сказал Джонас, сделав к ней шаг, потом – еще один, – я напугал вас.