Уже уходя, я вдруг обратил внимание на окно и похолодел от испуга: один из трупов вдруг показался в этом самом окне, и гримаса на его лице исказилась в такую ужасающую мину, что...
Рванув изо всех ног, я на бегу размышлял: звонивший мне утром явно хотел подставить меня! Я намотал такой километраж ради чего? Ради того, чтобы оказаться на месте чьего-то преступления? Я-то здесь причём?
Уже вечером мне пришлось ответить ещё на один звонок: тем же утренним монотонным голосом мне было велено в срочном порядке ехать на кладбище якобы для «выяснения определённого рода обстоятельств».
Гробокопателем я не был никогда, но мой разум был настолько подчинён Хозяину, настолько был ослеплён его вкрадчивой и напутственной речью, её гипнотическим воздействием на него, что на ночь глядя оделся, обулся и поплёлся, проклиная всё и вся, на место недавнего захоронения.
Мне было велено самым бестактным и кощунственным способом вскрыть могильный склеп и искать – что я, собственно, и сделал, хотя я не счёл эту свою работу приятной.
Едва я отложил крышку в сторону, как чуть было не вскрикнул от неожиданности – но также и от омерзения: в иридиевом гробу покоился тот, второй труп, который был обнаружен мной на втором этаже одного из складских помещений хозчасти.
Прежде всего, я застыл от неожиданности, и это первое: либо труп был кем-либо искусственно оживлён, либо же тогда труп был не совсем уж и мёртв – что-то часто мне в последнее время кажется; надо перекреститься, на всякий случай, хотя я и не суеверный, и не верующий. Однозначно то, что на момент сыскания мной сего тела оно было ещё живо: возможно, клиническая смерть? Наверное, при ней тоже на некоторое время исчезает дыхание (или же замедляется настолько, что незаметно вовсе)? Я не компетентен в данном вопросе, и лучше всего на него смог бы ответить тот мой знакомый – доктор, чьих клиентов уже ни разбудить, ни к жизни вернуть. Но вот тут-то и напрашивается второе!
А заключается второе в том, что без доктора этого здесь явно не обошлось: патологоанатом / судмедэксперт, насколько я знаю, выносит заключение, и только после этого человека провожают в последний путь. Интересно, а насколько хорошо я знаю этого самого своего знакомого? Он точно – врач? Или какой-нибудь трансплантолог, торгующий на чёрном рынке живыми органами?
Мой третий вывод: родственники убитого явно не страдают от недостатка финансовых средств, ибо гроб из иридия – благородного переходного металла платиновой группы среднестатистическому обывателю влетел бы не то, что в копеечку, а во вполне приличную сумму! И почему именно из иридия? Ничего не понимаю! Когда они успели его изготовить? Если я только сегодня утром самолично нашёл те два трупа... Кто все эти люди? Куда я так неудачно вляпался?
Четвёртое, и последнее (также и самое важное, на мой взгляд) заключение сводится к тому, что труп был почти восставшим из этого гроба! После захоронения он очнулся, ожил и попытался приподняться, ибо поза, в которой я его раскопал, была противоестественной для могильного покойника. Но он благополучно и закономерно задохнулся, потому что запас кислорода в гробу невелик – но даже при наличии оного, и даже если бы гроб был обычный, деревянный – шансы выбраться из крепко сбитой, намертво сколоченной прочными досками могилы равны нулю – а уж из гроба металлического и подавно. Очевидно, что человека захоронили заживо! Налицо медицинская халатность, ибо наличие травм ещё не говорит о том, что пациент скорее мёртв, чем жив.
Наконец, мне надоело лицезреть перед собой отвратительного вида медленно разлагающееся тело, скрюченное, как при параличе, и я, аннулировав все свои предыдущие действия (а именно прикрыв крышку гроба и закопав могилу землёй при помощи лопаты), скрылся с места своего диггерства.
– Как наши дела, Вальдемар? – Спросил у меня голос, идущий в моё ухо из телефона.
При слове «наши» меня всего передёрнуло.
– Никак, – Сквозь зубы и холодно ответил я. – Сначала я приезжаю в место, где прежде бывал лишь единожды, и нахожу в нём два трупа (второй из которых, как выясняется теперь, был на тот момент ещё жив); позже я нахожу этого второго захороненным заживо в иридиевом гробу... Как всё это понимать, Мастер?
– Ищи-и-и... – Послышалось мне. – Найди мне того, кто всё это провернул – живым или мёртвым.
Этот шёпот был громче колокольного звона, ибо был странным и страшным одновременно. Хуже всего (или наоборот?) то, что я никогда раньше не видел говорившего со мной – но я чётко знал, что должен подчиняться всем его приказам.
– Иди, и поступи, как велю... – Проклятье: шёпот не прекратился даже после того, как я бросил трубку! А-а-а...