– Кто ты? – На всякий случай попробовал уточнить я, хотя знал, что это тот самый человек, который выдаёт мне все распоряжения.
– Неважно... Ты дома один?
Душа ушла в пятки; от ветра распахнулось окно. Где-то далеко-далеко заиграли скрипки в очень низком регистре, что придало и без того мрачной мелодии предельно гнетущую атмосферу.
– Ты меня и видишь, и слышишь? – С содроганием предположил я.
– О да. – В голосе говорившего явно угадывались, прощупывались полная уверенность, злорадство и поведение, присущее коту, который играет со своей жертвой-мышью.
– Чего ты хочешь?! – С раздражением рявкнул я. – Я всё делал, как ты мне...
– Мне одиноко... – Перебил меня голос, тон которого стал более приятным и вкрадчивым. – Прямо сейчас мне не хватает мужского тепла, и я горю желанием заняться крепкой мужской дружбой прямо сейчас. А поскольку ты единственный, кому я хоть отчасти доверяю...
Занервничав, я подошёл к окну, которое снова отворилось. Да что ж такое... Так, а это ещё что?
Мне почудилось, что за мной следят – через бинокль, с одного из окон дома напротив. Там горел свет, и я отчётливо видел силуэт.
– Я не нашёл убийцу. – Сухо и жёстко отрезал я. – Больше мне не звони; меня влечёт исключительно к женщинам. Ранее ты всегда давал поистине занятные задания, к которым я испытывал рвение, участие, любопытство, интерес; похоже, ты подсел на что-то серьёзное, и свихнулся. Ты медленно, но верно сходишь с ума... Ты играл на моих чувствах, зная, что меня волнует, цепляет, заводит всё аномальное, всё паранормальное – сейчас играешь на моих нервах, предлагая участвовать в поистине сомнительной кампании!
– Очень жаль, Вальдемар, – Ответили мне. – Я был о тебе лучшего мнения. Скажу так: раз ты уже взялся – доводи до конца. Где твоя немецкая пунктуальность, тактичность, преданность, ответственность и исполнительность?
Ответить я не успел: трубку уже повесили. Но я с облегчением утонул в мягком, удобном кресле.
Мне срочно нужно расслабиться; очень срочно. Вся эта катавасия меня изрядно доконала.
Одним достаточно выкурить пару-тройку отборных сигар или же выпить чашечку крепкого эспрессо; другие снимут напряжение, уединившись с женщиной – ни то, ни другое в настоящий момент мне не улыбалось, и я принял самое верное, самое простое решение: включил джаз 40-ых годов, виниловое издание с которым мне привозил из Америки дядя, и приступил к просмотру классики мирового кинематографа – а именно, «Мальтийского сокола» с Хамфри Богартом в главной роли.
Да, я совершенно не брезгую древностью, поскольку считаю, что старый конь борозды не портит, а хорошая музыка (равно как и хорошее кино) срока давности не имеет. Но чего же мне не хватает? Ах, да: вот и кот под моей рукой. Он сидит на моих коленях, и я глажу его своей ладонью. Мы оба довольны: он – тем, что испил молока и его нежно и с любовью поглаживает по спине хозяин, я – тем, что это пушистое чудо умиротворяет и успокаивает меня одним своим присутствием...
Немного отдохнув, я вдруг засобирался прочь: ноги понесли меня в ночной ресторан, хотя денег отужинать там мне вряд ли хватит.
– Мы ждали тебя, – Сказали четверо, любезно уступая мне место за их общим столиком. – Мы как раз обсуждаем кое-что важное.
– Например? – Спросил я.
– Интерпол за-за-занялся п-п-поисками одного ч-чэ-человека, мастера п-п-перевоплощений. Он уже нна-нна-наследил в Прибалтике и Восточной Европе; неизвестно, что он п-п-предпримет в других странах – впрочем, ничего хорошего, и это та-та-та-точно. – Заикаясь, начал один, пряча глаза под шляпой – несмотря на то, что в помещении принято снимать головной убор.
– В Литве он – Сискявичус, в Латвии – Поепенишкес, в Армении – Обсиккянц, в Грузии – Муддошвили и/или Пестадзе, где-то в Карпатах – Хый; таковы данные, которые нам предоставлены. – Продолжил второй, пряча свой подбородок в высоком воротнике.
– Этот тип – больной на всю голову доктог; сумасшедший пгофессог. – Добавил третий, громко и смачно сморкаясь в изысканно расшитый носовой платок. – Он считает себя геинкагнацией Йозефа Менгеле, «ангела смегти», и пытается вывести свегхчеловека. Но пока что его опыты огганичиваются введением в тгупные тела инъекций, котогые пгевгащают их в зомби. Он вкалывает что-то в эти безголовые тела – какие-то ггибы или бактегии; после этого тгупы начинают двигаться – встают и пытаются куда-то идти; они идут на запах кгови. Безусловно, сие есть тгевожный сигнал.