«Дорогой папочка, скоро ты выйдешь и будешь наслаждаться этим прекрасным тортом вместе с нами, в то время как Эрнест вообще забудет вкус спагетти. Будет смотреть на небо через призму решетки, которая навсегда отрежет его от окружающего мира и заставит платить по счетам» — тяжело вздохнула, умыла лицо, убирая остатки макияжа, и вернулась на кухню.
Просидев около получаса, я наконец-то услышала долгожданный скрип двери. Достала кружки и тарелки и громко крикнула:
— Чего вы так долго?
Обернулась и посмотрела на маму. Её лицо было бледное, как у покойника, а темные синяки под глазами уже стали каким-то естественным явлением. Мы все плохо спали и не могли найти покой, зная, что отец томится в неволе и страдает.
— Зачем ты приготовила такой шикарный ужин? Дочка, мы последние деньги отдаем адвокатам, а ты так легко тратишь свои средства на изыски, от которых нам пока нужно отказаться?
Я подошла к ней и обняла за плечи, успокаивающе говоря:
— Не переживай, я просто решила немного поднять вам настроение, чтобы завтра мы с новыми силами боролись за освобождение папы. Переодевайся и присаживайся, я еще раз подогрею еду, чтобы было вкуснее.
Взглянула на ее усталое лицо и тяжело вздохнула: «Дорогая мама, если бы я только могла побыстрее с этим разобраться».
Клара радостно подбежала ко мне и взглянула на еду восторженным взглядом:
— Ральда, это всё для нас? Какой невероятный запах!
Сестра младше меня на семь лет, поэтому я по-настоящему залюбовалась её детской непосредственностью и умению радоваться любым мелочам. Подогрела еду, разложила спагетти по тарелкам и потрепала её по голове, довольно улыбнувшись:
— А ещё у нас сегодня торт на десерт. Кушайте на здоровье.
Мама вернулась на кухню, взяла вилку и, взглянув на меня, спросила:
— А ты почему не ешь?
— Аппетита нет, я на работе хорошо пообедала.
Стоило мне вспомнить взгляд Эрнеста, прожигающий до костей, как даже желание жить мгновенно испарялось.
Села рядом с ними и аккуратно спросила:
— Как там папа? Его хорошо кормят? Что говорит врач о его здоровье?
— Малыш, я правда не знаю, как нам быть. Невыносимо смотреть на его страдания и даже не иметь возможности обнять. Чувствую, еще немного, и я буду готова сдаться.
Я дотронулась до ее руки и успокаивающе сказала:
— Всё будет хорошо, слышишь меня? Мы вытащим его и будем вспоминать это, как самое большое недоразумение, случавшееся в нашей жизни. Я не позволю папе заживо «сгореть» в заключении.
— Врачам и дела нет до его состояния. Едва ли выделяют минимальное количество лекарств и даже толком не осматривают. Его рана такая большая и глубокая, что может вот-вот пойти заражение, — ее голос дрогнул, — я так боюсь за него.
Я резко подскочила с места и гневно спросила:
— Они его даже не осмотрели? Какими извергами надо быть, чтобы так плевать на здоровье людей?!
— Ты не понимаешь. Для врачей в тюрьмах все они — преступники. Говорят, что в любом случае сдохнут там, так какая разница — от болезни или от старости.
— А что говорит наш адвокат?
— Без весомых улик у твоего отца совсем не будет шансов на суде. Этот мерзкий подонок Мальдини перекинул всю вину на него. Наверняка откупится деньгами и в скором времени обо всём забудет, пока твой папа будет попросту умирать, расплачиваясь за чужие грехи.
Я вцепилась ладонью в стол и сжала его с такой силой, что даже костяшки пальцев побелели от напряжения. Пригнулась и посмотрела маме в глаза, проникновенно пообещав:
— Он заплатит за то, что сделал. В этой жизни должна быть хотя бы капля справедливости, и мы её добьемся!
— Даже если получится каким-то чудом оправдать твоего отца, наша жизнь уже не будет прежней. Пока мы с Кларой возвращались домой, я больше пяти раз заметила обвиняющие взгляды наших соседей. Некоторым из них не так повезло, как нам — их мужья умерли в тот день, и они винят нашу семью.
— Плевать, что думают остальные! Раз они так слепо верят тому, что говорят по телевизору, то не заслуживают ни капли нашего терпения. Пусть идут к черту со своими обвинениями! Однажды они узнают правду, и тогда я с удовольствием посмотрю, как их будет заживо сжигать чувство вины за необоснованный укор в нашу сторону!
Мама вдруг резко отложила вилку и коснулась моего локтя, тихо спрашивая:
— Не задумала ли ты что-то опасное? Я не переживу, если потеряю не только вашего отца, но и одну из своих дочерей. Ральда, я тебя заклинаю, не рискуй понапрасну! К сожалению, Мальдини — не тот человек, с которым мы можем бороться на равных.