Адвокатом оказался солидный мужчина в возрасте, лет пятидесяти. Он устало откинулся на спинку кресла и держал в ладонях целую кипу бумаг.
Заметив меня, мужчина сразу же пригласил сесть рядом и попросил запись, о которой мы говорили по телефону. Я подошла к его компьютеру и сказала:
— Господин Лусио, я лично достала видео, тайком оказавшись в кабинете охраны. В это время на записи мой папа должен был отдать Эрнесту заявление, но, судя по кадрам, он даже не появлялся в здании, — запнулась, почувствовав его успокаивающую ладонь на своём плече, и неловко улыбнулась, — скажите, есть ли какая-то надежда на то, что получится доказать подмену кадров и тем самым уличить Мальдини в обмане?
— Для начала вам нужно немного сбавить обороты. Успокойтесь, не нервничайте, здесь вам ничего не угрожает. Вы же вся дрожите.
— Я не смогу обрести покой, пока моего папу не выпустят! — резко процедила сквозь зубы, проматывая запись с камер.
— Хорошо, я вас понял. Уже, наверное, поздно говорить, насколько это было опасно и сумасбродно с вашей стороны, но я встречал и не таких клиентов. Ваш отец, должно быть, очень горд тем, что…
— Он не должен об этом узнать. Поверьте, мои родители не сочтут это благородным поступком, а лишь примут меня за своевольную и безнравственную девчонку.
— Хорошо, — внимательно всмотрелся в кадры и спросил, — примерно в это время ваш отец должен был оказаться в компании?
— Да. Я всё просмотрела, но там даже нет намека на его появление.
Он несколько раз перематывал видео и вдруг резко повернулся ко мне:
— Посмотрите сюда. Видите, до этого момента свет за окном был более насыщенным и ярким. Пусть камера и съедает почти все краски, но, скорее всего, именно отсюда кто-то специально вставил другой кадр, потому что вот здесь, — показал на экран, — довольно заметно, что за стеклянными окнами солнца почти нет.
Я радостно подпрыгнула, совершенно не стесняясь своих эмоций:
— Так мы сможем доказать, что запись смонтирована?
Адвокат нахмурился и посмотрел на меня обреченным взглядом. Устало потёр ладонью лицо и тихо проговорил:
— Однозначно доказать то, что это — подделка…вряд ли возможно. Со связями Эрнеста Мальдини можно быстро прикрыть дело, списав всё на недостаточную обоснованность обвинений. Мне жаль вас огорчать, но эта запись совершенно не подходит.
Я закусила губу, чтобы не разразиться истерическим смехом. Пошатнулась и сипло прошептала:
— Значит, никаких шансов?
— Ложь его показаний можно выявить только с помощью заявления или же настоящей записи без монтажа. Если бы бумага с подписью вашего отца была в наших руках, я мог бы гарантировать вам, что мой подсудимый уже бы на следующий день вышел на свободу. Но так…к сожалению, увы. Запись бесполезна.
Я оперлась ладонью о стол, боясь грохнуться в обморок, и медленно дошла до соседнего кресла. Аккуратно опустилась и спросила:
— У вас есть какие-то предположения насчет того, где Мальдини хранит это заявление? Если, конечно, он его не уничтожил.
— Если он в первый же день не избавился от бумаг, что маловероятно, то, скорее всего, должен их хранить в отдельном и надежном сейфе. У меня лишь два варианта — его дом или же офис в компании.
Я сглотнула подступивший к горлу комок и встала с места. Во рту было горько, и даже кончики пальцев похолодели от одной только мысли о моих «радужных» перспективах.
Либо его дом, либо кабинет в Эрнст Эдил Констракшн. Я даже не знаю, что пугает меня сильнее — вероятность оказаться в его спальне и копаться в грязном белье Мальдини, или же снова вламываться в компанию и по-настоящему умолять о прощении.
В любом случае у меня было безвыходное положение. Эрнест по натуре хищник, и, если я приду к нему на ковер, он тут же потеряет ко мне интерес. Я была привлекательна и необычна в его глазах лишь до тех пор, пока оставалась беспристрастной и недоступной. Ему достаточно понять, что я сломлена, и тогда папин билет на свободу тут же исчезнет из виду.
Направилась к двери и обернулась, благодарно кивнув:
— Спасибо за то, что сразу меня приняли. Я подумаю насчет того, что смогу сделать.
Выйдя в коридор, услышала тихие слова адвоката:
— Зачем я взялся за дело, которое нельзя выиграть.
Потерянным взглядом окинула улицу и пошла куда глаза глядят. На душе кошки скребли, а внутреннее состояние было настолько подавленным, что хотелось резко замереть посреди улицы и громко закричать, выплескивая всю боль, да так, чтобы каждая птица, парящая в небе, услышала мой призыв о помощи.
Я понятия не имела, что делать дальше. Как выкрутиться из ситуации, в которой я заведомо проигравшая?