— Он только вчера был принят на работу, поэтому еще не успел обжиться, — кивает в сторону двери, — все файлы по вашему проекту лежат в кабинете господина Эрнеста. Он распорядился, чтобы в дальнейшем вы работали вместе с ним.
Нервный смешок вырывается из груди. Я хмурюсь и осторожно уточняю:
— Что значит «работали вместе с ним»?
Девушка раздраженно вздыхает и пренебрежительно морщится:
— Это значит, что вы будете работать в его кабинете, — недовольно поджимает губы, — там уже обустроили второе рабочее место. Потрудитесь обсудить все детали с ним.
Незнакомка гневно сверкает зелеными глазами и оставляет меня в одиночестве. Я настолько ошарашена, что пропускаю мимо ушей её дерзкий выпад.
Какого черта?
Глава 21. Он тебя не забыл
Я демонстративно возвращаюсь на рабочее место. Нервно вздыхаю, провожу ладонью по волосам и одёргиваю низ юбки. С самого утра меня преследовало какое-то странное чувство. Я нутром чуяла — что-то здесь не так. Эрнест выглядел слишком довольным и счастливым. Таким, словно пропасть, сотканная из вихрей прошлого, давно осталась позади. Будто ни Леон, ни брачный контракт его не беспокоили.
И это, откровенно говоря, настораживало. Увы, не зря.
Я недоуменно поджимаю губы и прочищаю горло. Жду его прихода, мыслями возвращаясь ко вчерашнему дню. Почему, когда мы одни, между нами возникает странная связь, которая с чудовищной силой тянет нас друг к другу, но, стоит нам выйти за порог дома и столкнуться с другими людьми, как тонкая нить доверия, сцепляющая намертво наши души, тут же обрывается? Хлёстко бьёт по нервам и чувствам. Рубит на части без видимых причин.
Господи. Я до последнего отвергаю догадку об измене. Не хочу сломаться вот так — на людях. В пустом кабинете. Совсем одна. Без семьи, но со штампом в паспорте.
Я знаю, что моего мужа хотят многие. Ради власти. Денег. Статуса. Авторитета. Ради сотни «плюшек», способных резко повысить их уровень жизни.
Но он выбрал ту, которой недостаточно богатства, роскоши и внешнего лоска. Нет. Мне, глупой дурёхе, нужны чувства. Настоящие. Верные. Сильные. Достойные — не имитация. Чтобы нежность разжигала кровь, привязанность гоняла ток по венам, а губы «пробовали» на вкус лишь одно имя.
Черт возьми. Надеюсь, он это понимает. Иначе я возведу свою гордость в культ. Поставлю себя на первое место. И разведусь, чего бы мне это ни стоило, потому что я — не средство для удовлетворения его потребностей.
Внезапно по телу пробегает озноб. Знакомый аромат заполняет комнату. Вынуждает прикрыть глаза, жадно втянуть носом воздух и решительно встретить его властный взгляд.
Забавно. Эрнест ни слова не сказал, пока мы ехали на работу. Ему ничего не стоило обронить пару слов и предупредить меня о том, что работать придётся в его кабинете. Под четким присмотром и с удобным радиусом доступности.
Но он молчал. И, зная Мальдини, не просто так. Наверняка предугадал мою реакцию и решил подослать свою сотрудницу. Понимал, что с ней я скандалить не буду. Ведь зачем ссориться с человеком, который просто выполняет чужой приказ, если я могу обратиться напрямую к начальнику?
К мужу, любящему всё усложнять.
Я иронично приподнимаю бровь, разглядывая его застывшую позу. Руки в карманах, спина прямая. В глазах прячется кромешная тьма. От напряженной фигуры исходят волны угрозы и силы.
Первой нарушаю тишину:
— Доброе утро, господин Эрнест. Чем обязана вашему визиту? — усмехаюсь и хмыкаю, заметив резкую смену его настроения.
— Доброе, Эсмера, — подчеркивает личное обращение и недовольно щурится, — что ты здесь делаешь?
— А что не так? Где я должна быть? — невинно уточняю.
— В моём кабинете. А еще лучше — в моей постели. Чтобы я не мечтал прибить каждого сотрудника мужского пола, — низкий баритон вызывает дрожь по позвоночнику.
Я пренебрежительно морщусь, встаю с места и закрываю дверь за его спиной. Мне и так достаточно косых взглядов, еще не хватало, чтобы наши реплики переходили из уст в уста.
— Прекрати. Мы с тобой уже говорили об этом. Я хочу продолжить свой проект. И ни за что не передумаю. Ты с этим согласился.
— Я помню. И, как видишь, ничего тебе не запрещаю, — пожимает плечами и кладёт ладонь на талию, прижимая меня к себе. Хищно щурится.
— Да. Не запрещаешь, но делаешь всё для того, чтобы я сама добровольно отсюда ушла, — щеки полыхают от злости.
— Интересно, — дерзко улыбается, — и что же я делаю?
— Ты унижаешь меня, Эрнест, — прочищаю горло и крепко стискиваю пальцы на его руке, — своим показательным отношением и публичными прикосновениями. Вот, например, зачем ты при всех поцеловал меня на первом этаже? Для чего эта показуха? Зачем переместил моё рабочее место в свой кабинет? Чтобы сотрудники гадали, чем мы заняты, и не входили без стука?