— Я не притворяюсь, мышонок. Если я говорю, что у меня всё хорошо, значит, так и есть.
— Ладно. Тогда спрошу по-другому. Один раз я уже задавала этот вопрос и хочу узнать, поменялся ли твой ответ.
— Какой вопрос?
Сердце замирает. От волнения душа уходит в пятки, а по телу пробегает стая мурашек.
«Пожалуйста, спроси что-нибудь другое», — мысленно кричу, но сестра не слышит.
Хлесткий вопрос ощутимо накаляет напряжение.
— Ты его любишь?
Мне требуется всего доля секунды, чтобы определиться с ответом.
К сожалению…
— Люблю.
Она спокойно кивает, словно совсем не удивлена, а я сжимаю простыни с такой силой, что не могу даже вдохнуть.
Пытаюсь взять себя в руки, но не получается. Острая боль пронзает виски.
Господи. Вот. Я наконец-то призналась в том, что долго таила даже от самой себя. Но легче не стало. Только хуже.
Горечь отчетливо подступила к горлу, из приоткрытых губ вырвался тяжелый вздох.
Однако, если бы я знала, что моё признание услышали три человека, я бы вообще потеряла сознание и зашила себе рот, чтобы не болтать глупости.
Глава 25. Если любишь — почему не веришь
— Вот и всё. Завтра расплетешь, и будут потрясающие кудряшки, — провожу ладонью по волосам и перехватываю короткие пряди, поправляя причёску.
— Мне идёт? — заискивающе спрашивает.
— Ну конечно, мышонок. Ты же у меня такая красавица. Всё никак не могу принять, что ты совсем взрослая, — передергиваю плечами, — время летит очень быстро.
Тяжело вздыхаю, кинув взгляд на окно.
Сумерки. Уже далеко за полночь, а Эрнеста всё нет. Мы с сестрой болтали три часа подряд, и при этом никто нас не потревожил.
«Чем же он занимается?» — нервно восклицаю и гулко сглатываю. Не позволяю себе строить догадки.
Плевать. Пусть делает, что хочет.
— Ладно, давай уже ложиться спать. Тебе завтра в школу.
Говорю спокойно. Почти беспечно, скрывая за мягкой улыбкой скрежет зубов.
Дикая тревога бьёт по телу. Стылый холод перетягивает мышцы и хлещет горечью. Разговор с Кларой — отдушина. Тихая. Безмятежная. Светлая. Возвращающая в детство. И донельзя короткая.
Мы ляжем спать. Она уедет. А я останусь.
Даже интересно — надолго ли.
Я подхожу к двери и тянусь к выключателю. На пороге меня тормозит её дрожащий голос.
— Ральда, у тебя правда всё хорошо? Просто мне показалось, что, когда я приехала, ты была очень грустная.
— Тебе показалось. Всё замечательно.
Вру. И глазом не моргаю. Ложь привычна, как дыхание.
Срослась с костями. Заткнула душу. Вывернула наизнанку — лучше бы я так о своей любви лгала.
Выключаю свет и выхожу в коридор. Сквозь полумрак с трудом добираюсь до спальни, держась за стенку. Перед дверью замираю — вижу отблески люстры.
Он там. Что же мне делать?
Притвориться, будто я ничего не знаю, или же прямо сейчас, пока моя душа еще не сгнила от боли, выплеснуть всё, что я чувствую?
Боюсь, до утра не доживу. Мне тошно от мысли, что придется ложиться с ним в одну постель.
Я делаю глубокий вдох, прячу руки в карманах и бесшумно захожу внутрь. Тишину нарушает лишь бешеный стук моего сердца, отчаянно гонявшего кровь по телу.
— Клара уже легла?
Черт. Незаметно не получится.
— Да, — замолкаю.
Нахожу его глазами. Сжимаю руки в кулаки.
Мальдини сидит на полу. Возле камина. Почти там же, где сидела я. Он даже не переоделся — лишь слегка развязал галстук.
Странно. Эрнест ненавидит официальную одежду. Костюмы, брюки, пиджаки и рубашки мгновенно отправляются в шкаф, стоит ему зайти в дом.
А сейчас он словно и не здесь. Стеклянным взглядом смотрит на огонь и держит в ладонях бутылку.
Хрипло спрашивает.
— Что отмечаем?
Проклятье. Я оставила её на столе и совсем о ней забыла.
— А ты как думаешь? — щурюсь, сверкнув глазами.
Его тихий, бесстрастный голос действует на меня, как удар хлыста.
Бледные глаза ничего не выражают. В них пустота и какая-то глухая злоба. Я будто вижу собственное отражение и озадачиваюсь — с какой стати он так отстранен?
Или всё — поиграли и вали из моего дома?
Некстати вспоминаю — девушка на видео была очень красивой. Статной, соблазнительной. Всё при ней — и фигура, и готовность отдаться.
Словом, жутко удобная девушка.
— Я думаю, что у тебя точно есть повод выпить.
Вздрагиваю. Живот сводит от страха. Терпеливо жду — неужели скажет: «Наконец-то ты от меня избавишься, как и мечтала?».
Это будет удар под дых. Я вряд ли оправлюсь, если он ледяным тоном отрежет нам путь назад.