И это просто чудо, что тернистый путь вывел меня к свету.
Мама берет мои руки и трепетно их сжимает. Её взгляд полон глухой боли.
— Дочка, ты сможешь когда-нибудь нас простить?
Слёзы замирают на ресницах. Она назвала меня дочкой. Звучит, как издевательство.
— Мне не за что тебя прощать. Я пришла не для этого. Мне нужно поговорить с отцом.
Глаза остекленело смотрят вперед. Ноги так и норовят отступить и скрыться за поворотом. Я начинаю жалеть, что не взяла с собой Эрнеста. С ним было бы гораздо проще.
Но это мой путь, и я должна самостоятельно его пройти.
Замечаю её нерешительный взгляд в сторону. Мне становится смешно.
— Что, боишься на порог пускать?
Холодный голос за спиной быстро сбивает спесь.
— И правильно делает. Не заставляй меня повторять — тебе здесь не рады. Зачем продолжаешь нас беспокоить? Ждешь, когда пинками выкинем?
Мама тревожно вскрикивает.
— Не надо. Не ссорьтесь.
Я насмешливо фыркаю. Медленно оборачиваюсь и сипло выдыхаю.
— Тебя-то я и ждала.
Руками обнимаю себя за локти и смотрю прямо в лицо отца. Смело встречаю его колючий взгляд и иронично бросаю.
— Я всегда думала, что бывших дочерей не бывает, но ты демонстративно указал на мою ошибку.
Делаю шаг к нему. Он вздрагивает, как от пощечины. Сцепляет дрожащие руки и хмурит брови.
Мысленно обещаю — это только начало. Пришёл твой черед гореть от угрызений совести.
— Помнишь, когда я была маленькой, в случае ошибки ты заставлял меня переписывать весь лист. Снова и снова, пока задание не будет идеально выполнено. Ты не щадил меня и рвал страницы, даже если ошибка была допущена в самом последнем слове.
Едко фыркаю и многозначительно веду плечами.
— Как ты оправдывал свои действия? Помнишь? Ты говорил, что это поможет развить усидчивость, упорство и целеустремленность, — зло сцеживаю каждое слово. — Урок усвоен.
Смех получается звонким и грубым. Ядовитая гримаса — просто средство защиты. Лучше так, чем навзрыд реветь.
— А еще помнишь, что ты любил мне повторять? — выдавливаю циничную улыбку. — Что ребенок должен знать о последствиях своих поступков. И теперь, с учетом всего, что я перечислила, меня очень беспокоит один вопрос. По какому праву ты смеешь врать своей семье? Я даже не о себе говорю, а о маме. Почему ты не отвечаешь за последствия?
— Я не понимаю, о чём ты, — брезгливо морщится.
— Тебе лицемерие на горло не давит?
Кривит губы в улыбке, больше похожей на оскал.
— Ральда, ты не в себе. Хватит нести этот бред.
Некогда любимые глаза полыхают злостью. Он смотрит на маму и раздраженно дергает щекой в сторону двери. Хочет, чтобы она ушла.
И я прекрасно понимаю, почему отец так бесится.
За спиной — скрип половиц. Мы остаемся один на один.
Я подхожу к нему. Увожу руки за поясницу и остервенело царапаю ладони, прилагая все усилия для того, чтобы голос не дрожал.
— Я знаю, что ты сделал, — зло шиплю. — Страшно, пап? Ты утопил меня в чувстве вины. Пришёл твой черед терять всё, что тебе дорого. Или даже не дорого, раз ты совсем не ценил нашу семью? Может, ты именно поэтому выставил меня из дома? Боялся, что Эрнест всё мне расскажет, и я передам его слова маме? А о Кларе ты подумал? Она боготворит тебя. Берет пример. Как жаль, что ты станешь её главным разочарованием.
— Ральда, я всё могу объяснить. Мальдини наверняка исказил правду, чтобы заслужить твоё доверие.
— Ошибаешься. Он до последнего молчал, боясь сделать мне больно, — вздергиваю подбородок и холодно обрываю. — Меня не интересуют твои мотивы. Сейчас я зайду в дом и всё расскажу маме, а потом сестре. Можешь забыть о них обеих. Такого предательства они не простят даже тебе.
— Дочка…
— Дочка? — насмешливо изгибаю бровь и маню к себе пальцем. — Отныне мы — чужие друг для друга люди. Ты намеренно позволил мне думать, будто ты безгрешен. Я до последнего за тебя билась и во всём корила себя. Это не я — плохая дочь. Это ты — дерьмовый отец.
— Ну расскажешь ты, и что дальше? — давится желчью и хрипит. — Им некуда идти. Да и ты на птичьих правах. Уверена, что однажды Мальдини не выставит тебя за дверь?
Я делаю резкий выдох. Нити терпения рвутся с треском, но на провокацию я не поддаюсь.
— Я уверена лишь в одном — в том, что без тебя нам будет лучше. Поверь, они не останутся на улице. К счастью, мой муж — очень щедрый человек. Он с радостью подыщет им подходящий дом.