Наверняка я многого не знаю — Эсмера не даст мне увидеть, что чувствует в эту минуту и сколько трудностей ей пришлось пережить. Всё, что я могу сделать — пообещать избавить её от любых проблем, стать опорой и защитой.
И будь я проклят, если посмею нарушить это немое обещание.
— Твой отец не приходил в мою компанию и не относил заявление. Я уверен — он собирался, но так и не дошёл.
— Зачем он соврал? Ведь папа сказал мне, что лично отдал тебе заявление. Прямо в руки.
— Он боялся, потому что есть кое-что пострашнее того случая в шахтах.
Ловлю её напряженный взгляд и тихо поясняю.
— По крайней мере, для него. Смерть чужих людей кажется пустяковой, когда встаёт вопрос о потере семьи. Увы, не единственной.
— О чём ты?
Нагибаюсь и одной рукой открываю нижнюю полку. Из кучи файлов достаю фотографию и показываю Эсмере.
— Тебе знакома эта женщина?
Та быстро качает головой.
— Нет, впервые вижу.
Как я и думал. Гад хорошо следы замазал. Небось, уже несколько лет скрывает, что вместо долгой работы и изнурительных смен он налево ходит.
— Это любовница твоего отца, — решаю не тянуть резину. — В день, когда шахты обвалились, она родила ребенка. Полагаю, о родах он узнал прямо перед приездом в компанию. Наверное, посчитал, что один день ничего не изменит, и отложил все дела, но у судьбы были другие планы. Жестокая ирония жизни.
Эсмера дрожит и, кажется, с трудом осознает, что я говорю. Заторможенно моргает и зло трет лицо, вытирая горькие слезы.
Черт возьми, я не должен был вызволять этого ублюдка из тюрьмы. Посидел бы да подумал. Может, что-то бы переосмыслил, а так он просто выкинул свою дочь за борт, испугавшись, что с моей помощью она узнает правду.
Гаспаро – просто сукин сын, с легкостью и без задней мысли отправивший Эсмеру прямо в мои руки. Я ведь и обидеть мог. Знаю, что мог — при другом раскладе. Выходит, никчемный из него папаша.
Прямо как мой отец, и это наводит на сомнения — нормальные и любящие родители вообще существуют?
Если нет — мы с Эсмерой будем первыми.
— Как ты узнал о его любовнице? — из её горла вырывается горький смешок. — Еще и ребенок…
— На допросе он не раскололся. Соврал, что по дороге ему вдруг стало плохо, и он решил не идти. А на вопросы о том, почему смену все-таки отработал, отвечал молчанием. Глупец. До вранья додумался, но при этом сам себя спалил. Первый звонок, который он сделал из тюрьмы, был адресован этой женщине. Там всё на прослушке. Гаспаро просил сохранить их связь в тайне. Дойдя до тупика, он наконец понял, что может потерять, и испугался.
Мне стоит огромного труда не сорваться. Я впитываю её боль и с каждой секундой зверею. Эсмера ассоциируется с ангелом, которому внезапно подрезали крылья. И прямо сейчас она летит вниз. На моих глазах падает и не надеется на протянутую руку.
Но я поймаю. Обязательно поймаю, даже если для этого мне придется спрыгнуть вместе с ней.
— Я не думаю, что тебя это успокоит, но твой отец сказал той женщине, что разводиться он не собирается и ребёнка не признает. Говорил, что его бес попутал, что любит жену.
Замечаю её подрагивающие плечи и мягко обхватываю за локти. Прижимаю к своей груди и ласково убираю маленькие слезинки, едва касаясь скул и щёк.
Она доверчиво кладет голову на мою шею и сипло выдавливает.
— Ты прав. Меня это не успокоило. Легче не стало. То, что он сказал, доказывает лишь одно — у отца нет никаких принципов. Плевать он хотел на любовь, преданность и семью. Искать веселье на стороне — последняя низость.
Поднимает на меня мокрые и разочарованные глаза и почти скулит, убитая горем.
— Вот чего ему не хватало? Мама так его любит. Всё для него делает — готовит, стирает, убирает, заботится и никогда не задаёт лишних вопросов, списывая злость папы на банальную усталость. Я ни разу не слышала, чтобы они ссорились. Мне казалось — с такой семьи и стоит брать пример, когда комфорт, доверие и поддержка на первом месте.
— Сокровище моё, дай кобелю хоть самую идеальную женщину, он всё равно рано или поздно заскучает и пойдет искать что-то новое.
— Но моя мама и правда идеальная. Она никогда не жаловалась на отсутствие денег, иногда брала подработку и при этом успевала воспитывать нас с Кларой.
— Я верю, что твоя мама идеальная, — целую в лоб и улыбаюсь, когда вижу, как Эсмера морщится от щекотки. — Иначе бы откуда у неё появилась такая прекрасная дочь.
На душе светлеет — мне удалось хоть немного поднять ей настроение.