— Я просила приготовить обед, а не угольки, — протягиваю с издевкой и захожу на кухню.
Зрелище действительно поражает. Эрнест хватается за горячую сковородку, ошпаривает руки и грозно шипит.
— Я тебе так надоел? Чем я заслужил эти зверские пытки? — подбегает к крану и включает холодную воду, подставляя место ожога. — Почему нельзя было просто заказать еду на дом?
Я насмешливо хмыкаю, а про себя думаю — потому что иначе ты бы вместе со мной увязался к врачу.
— Похоже, от мяса только угольки остались.
Я подхожу к плите и выключаю газ. Дышать вообще нечем. Задымило так, что я едва силуэт Эрнеста вижу.
Открываю окна и насмешливо протягиваю.
— Может, это даже вкусно, если твой горелый шашлык хорошо соусом полить и водичкой запить. Мама точно оценит, — цокаю языком и ловлю его недовольный взгляд.
Внутреннее напряжение понемногу отпускает. Сложно не рассмеяться, когда видишь взрослого и сильного мужчину в таком неловком положении. Как это у него получается — на работе готов всех сотрудников разорвать, если те в сроки укладываются, а на кухне корчит обиженную моську и по-детски злится из-за подгорелого мяса.
Ну как подгорелого…в общем, от курицы одна копоть осталась.
— Это уже третья попытка. Две предыдущие в мусорке валяются.
— Ладно. Время еще есть, сейчас будем учиться.
— Да на кой чёрт оно мне надо?
— Ты сильно недооцениваешь совместную готовку. Поверь, в ней много романтики.
— Я знаю куда более интересные способы провести время с…романтикой, — хрипло усмехается.
— И какие же? — рассеянно спрашиваю, не замечая намёка.
Освобождаю плиту и выбрасываю остатки испорченных продуктов. Мысли заняты другим. Совсем другим, и причем с каждой минутой мне всё сложнее держать это в себе.
Горячее дыхание касается шеи.
— Например, утащить тебя в постель и наяву вспомнить твой сладкий голос, когда ты выкрикиваешь моё имя, — хрипло бормочет, притягивая к себе за талию и сжимая волосы на затылке.
— Эрнест! — нехотя поворачиваюсь к нему.
— Что, сокровище? — продолжает издевательски улыбаться.
— Мама с Кларой скоро будут у нас. Прекрати меня искушать, — прочищаю горло и нервно кусаю губы.
— Так я тебя искушаю? — целует в шею. — Видно, плохо стараюсь, раз ты остаешься такой ледышкой.
Неправда. Его горячим ладоням и дурманящему голосу трудно противиться. Они плавят тело и разжигают костер, совершенно ненужный в этой ситуации.
Слабость замирает на кончиках пальцев. Я открываю рот, чтобы наконец признаться, но в последний момент пасую. Тихо говорю.
— У нас мало времени. Надо приготовить обед.
— А, может, позвоним им и позовём на ужин? А лучше вообще перенесём на завтра? — ведет носом по скулам и нагло щурится.
— Нет. Сегодня, — рвано выдыхаю и выбираюсь из плена его рук.
Открываю холодильник, беру масло и наливаю на сковородку. Затем достаю очередную порцию мяса и сипло бросаю.
— Долго смотреть собираешься? Бери лук и чисти. Потом порежь.
Он идёт на уступки и между делом говорит.
— Ты какая-то напряженная. У тебя всё нормально? Как в больницу съездила?
Эрнест думает, что я просто сдавала анализы. Меня часто мутило, и одолевала подозрительная слабость, поэтому он насторожился и в приказном тоне велел провериться.
А в результате — две полоски. Вот и вся причина недомоганий.
— Всё нормально. Просто переживаю из-за встречи с мамой. Клара-то уже общалась с тобой, а вот мама может многое понять превратно.
— Обещаю — я буду паинькой, — ироничный тон сменяется серьезным. — Для меня важно, чтобы они обе меня приняли.
— Спасибо, — запинаюсь и рефлекторно сжимаю ладони, — пожалуйста, не говори об отце. Пока что это больная тема.
— И не собирался.
Я молча киваю и начинаю резать мясо. Через несколько минут от запаха лука в глазах появляется резь. Веки жжёт огнем, и потому на мгновение я отвлекаюсь и подхожу к раковине, чтобы умыть лицо.
— Нас же будет всего четверо, — бросает взгляд на количество мелко нарезанной курицы. — Куда столько еды? Или твоя сестра — настоящая прожора?
Нашёл время для шуток. Я тут пытаюсь кое-что важное сказать, а он издевается и совсем не упрощает мне задачу.
Проклятье. Я даже думаю как-то странно. Неужели все оставшиеся месяцы я буду вести себя, как идиотка?