– Поговорить хочешь? – не отрываясь от вождения, спрашивает парня Канселье.
Жиль пожимает плечами, отводит взгляд. Расслабленно смотрит на зелень полей, проносящихся за окном.
– У тебя друзья есть?
Отвечать не хочется. Нет доверия к человеку, которого никогда не видел без полицейского мундира. Будто у этого человека нет ничего, кроме его работы. И любой разговор с ним похож на допрос.
– Послушай, тебе в жизни придётся говорить с разными людьми. Большинство из них будут неприятны. Учись общаться. – Голос Канселье смягчается, тон становится более доброжелательным. – Отец Ксавье наверняка обучал тебя и этому, верно?
– Почему ему не позволили быть моим опекуном? – спрашивает Жиль, ловя взгляд Канселье в зеркале заднего вида.
– Потому что никто не доверит опеку будущего Советника убийце, – жёстко отвечает начальник полиции.
Жиль подбирается, как сжатая пружина, и, схватившись правой рукой за ручку над окном машины, левой распахивает дверцу. Канселье бьёт по тормозам, электромобиль со скрежетом скользит по дороге несколько метров, останавливается.
– Ты что творишь? – наспех отстёгивая ремень безопасности, выдыхает Канселье.
Подросток спокойно дожидается, когда куратор выйдет из машины, подбежит к открытой настежь двери, и только тогда отвечает:
– Убийцей можете стать и вы. Стали бы им несколько секунд назад. Вас бы им назначили. И опекун из вас поганый.
Злится, понимает Канселье. Ох как злится. Да, не стоило при нём так отзываться о Ланглу. Чёртов пацан… Такой и правда из машины на ходу прыгнуть может. Потом не оправдаешься перед Советом.
– Ладно, Жиль. Извини, – примирительно произносит Канселье.
– Вы и мизинца его не стоите, – сверля взглядом пуговицу на его мундире, цедит Бойер.
– Хорошо, не стóю. Давай-ка, пересаживайся вперёд. И пристёгивайся для надёжности.
– Вы ничего о нём не знаете, – продолжает Жиль. – Осуждать проще. Проще назвать убийцей того, кто спас ваш грёбаный город. Кто сберёг его детей. А, да! Это и мой грёбаный город тоже. И я жив только благодаря отцу Ланглу.
Давая понять, что разговор окончен, Жиль захлопывает дверцу электромобиля и щёлкает блокиратором. Канселье возвращается за руль, чувствуя себя несколько неловко. С собственными детьми в возрасте Жиля Бойера ему было куда проще общаться.
«А что дети? – думает Канселье, заводя двигатель. – Мои – обычные, домашние, спокойные, при отце и матери. Не сравнить с этим. Нет, зря я так про Ланглу. Мальчишка за него порвать готов, не учёл. А врагами нам с ним быть совсем нельзя…»
Он заглядывает в зеркало заднего вида. Бойер сидит, глядя перед собой, рот – прямая линия. В голубых глазах стынут льдом упрямство и тоска. Вот как теперь говорить с ним?
– Жиль, – окликает его Канселье, – я прошу прощения за свои слова. Мир?
Молчит. Замкнулся, закрылся, и ключа не найти. «Это пока не найти, – кивает сам себе Канселье. – Нет, Жиль, нам придётся ладить. Как бы тебе ни хотелось, чтобы я оставил тебя в покое».
Электромобиль продолжает свой путь к Ядру, погромыхивая помятым задним крылом. Канселье собственноручно выправлял его после того, как машина побывала в толпе во время беспорядков. Стекло пришлось менять, а вот жестяных деталей не нашлось. Зато они со старшим сыном приобрели ценные навыки в ремонте электромобиля.
«Сегодня – начальник полиции, а кем я буду завтра при новой власти – неизвестно, – рассудил тогда Канселье-старший. – А умения разные нужны».
Взметнув облако пыли, их обгоняет машина кого-то из богатых студентов: за рулём юнец, на заднем сиденье три девчонки, машут руками в открытые окна. Канселье провожает их взглядом и оглядывается на Жиля. Тот с безразличием смотрит на линию горизонта.
– Кажется, твои друзья, – пытается завязать разговор Канселье.
– Элитарии мне не друзья, – отрезает подросток.
– Суров! И как ты думаешь жить в Ядре, не общаясь с равными по происхождению?
– Если мне уготовано работать на людей, общаться я буду с теми, для кого стану работать.
– Пример Доминика Каро для тебя ничего не значит?
– Я не собираюсь вести в Ядро тех, кто дорог. Я сам к ним уйду.
Начальник полиции не может сдержать усмешку.
– Что? – настороженно спрашивает Жиль.
– Да ничего. Возраст у тебя замечательный. Всё в мире либо чёрное, либо белое.
– Либо я не хочу с вами разговаривать.
– Да чёрт с тобой, не разговаривай. Только дверь больше на ходу не открывай.
Остаток пути до Ядра Жиль спит, натянув на голову безразмерный свитер, а Канселье думает о своём. О том, что сын всё больше времени проводит со своей девушкой, а дочь всё кашляет и кашляет с самой зимы.