Выбрать главу

— Извини, дружок, молока и сахара нет, только кофе после невестки допиваем. Давай водичкой разбавлю, а то для тебя это крепкий.

Он подлил воды в чашечку, но от этого вкуснее кофе не стал.

— Что делать будешь?

— Бабушкины костыли нужно отнести в больницу, я обещал вернуть, — серьёзно ответил Вовчик. Он открыл дверь в свою комнату, схватил костыли и понёс в больницу. Завидев ворота, задрейфил: а вдруг поймают. Оглядываясь по сторонам, пошел к знакомой чугунной решётке, просунул туда костыли, руки тряслись, никак не мог попасть, аж вспотел. Домой летел пулей, у двери остановился, сердце опять сильно заколотилось. «Чего я боюсь, я же мужчина, я не должен бояться, это девчонки помирают от страха, а мне бояться нечего, брехня всё это, что покойники приходят домой, сам видел: гроб забили гвоздями и глубоко в землю закопали. Как оттуда баба Катя может выйти?»

В комнате было светло, но мальчик всё равно заглянул да занавеску — там ничего не изменилось, пустая заправленная кровать, везде чисто, всё уложено по местам. Только сейчас он увидел стакан молока и хлеб, завёрнутый, как обычно, в полотняную салфетку. Косясь на ширму, всё съел, потом лёг на диван, укрылся с головой, долго лежал, боясь сбросить жаркое одеяло, пока не заснул. Пришедшие на обед Дорка с Надеждой не стали его будить.

Они сварили супчик, стоя поели и ушли. Говорить обеим не хотелось. Каждая думала о своём: Дорка о том, что сын совсем вырос, пошёл в отца и добрый, как Нина Андреевна. Надежда о Дорке, как ей повезло с сыном, а у неё детей нет и никогда не будет. Может, на время к себе уехать, наслушалась на поминках про бабу Катю, что та даже собственного угла не имела, и страшно стало. Первый раз за эти годы Надя захотела уехать к себе домой, в свою комнату. Неудобно Дорку бросать в такое время, но и тянуть дальше нет сил. «Девять дней пройдёт, и поеду к себе», — твердо решила она для себя и успокоилась, даже настроение приподнялось.

Лето, такое длинное и жаркое, пролетело, и тёплые осенние денёчки тоже. Во дворе никого нет. У каждого свои дела, даже у небесной канцелярии. Как говорит сосед: «Сколько сегодня она нам дождика пропишет, один Бог знает». Сосед берёт на всякий случай старый дырявый зонт и шагает на Соборку в шахматы играть, о футболе поспорить. Никакая погода его не остановит, жена бурчит, что за хлебом пойти не допросишься, а туда хоть на карачках, а поползёт. От Греческой хоть близко было, а теперь в такую даль, никак черти тянут.

Тётя Надя живет у себя, даже на обед не приходит. Нинка опять ревёт на весь двор, наверное, тётя Валя ей задницу надрала. Старая Пузатиха сплетничала, что Валька на малой злобу на муженька своего вымещает — подгуливает ее Иван. Шуры-муры с какой-то бабой на заводе закрутил, Валька к начальству бегала жаловаться, так Иван ей надавал по всем статьям. Недели две не показывалась во дворе, фингалы прятала. Соседка но квартире ехидничала, что свет вечером на кухне и в коридоре можно не включать, так светло от её фонарей. А Ниночка всё надрывается, слушать нету сил.

Вовчик слез со скамейки и выбежал на улицу. Дождя нет, пойду на полянку, за магазин, туда, к бывшему дому графа Потоцкого, учитель физкультуры приводит школьников. Интересно понаблюдать, как они бегают, прыгают, бросают гранаты, не настоящие, правда, но всё же. Надо было не слушать никаких врачей и в этом году пойти в школу. Уговорили мать: пусть подрастёт, окрепнет, успеет ещё. Но учеников на полянке не было. С моря сильный ветер задувал, и не было видно, где оно кончается и начинается небо. Вовчик уже собирался идти обратно, как заметил пацанов, с которыми ему Дорка не разрешала водиться. Он их знал, они даже во двор заходили, правда, дворничиха баба Стёпа их веником гнала: «Чтобы духу вашего во дворе не было», но они всё равно свистели и звали ее сыночка Гошеньку. Гошка сам ещё тот бандит, но Вовчика не обижал, даже два раза давал покурить папиросы. Вовчику не понравилось, он так, для понта, потянул эту горечь, странно, но не закашлял. Гошка даже похвалил его: «С этого суржика толк будет».

Ребята склонились над чем-то. Заметив Вовчика, позвали — валяй до нас. «Это ж Вовка, очкастой Дорки з магазина пацан. А ну топай сюда». Мальчик стоял в нерешительности — идти, не идти. Что я маленький, постоять за себя не смогу — дам сдачи. Но никто бить его не собирался, наоборот, весело приняли в компанию. Гошка даже руку положил ему на плечо, дал затянуться. «Это мой кореш, хто тронет, будет иметь дело со мной. Понятно?»

— Сейчас фейерверк будет, хочешь посмотреть? — спросил Гоша.

— Ага.