Ларьки у входа на перрон предлагали только всякие прохладительные напитки в различных пластиковых бутылочках. Мой покойный отец когда-то рассказывал, что в шестидесятых годах прошлого века у этого входа сидела старая-старая бабка-еврейка, наливая газировку из обычного по тем временам аппарата с подключаемыми через гибкие шланги водой, канализацией, углекислотным баллоном и двумя стеклянными трубочками для разных сиропов. Папа Боря, заявившись как-то утром из Киева в Одессу-Маму, изнывавшую от примерно такой же жары, подошёл сразу с поезда к этой женщине напиться, но мелкими деньгами у него в карманах нашлась всего одна советская копейка (с сиропом стоило три):
– Один стакан воды без сиропа.
– Вам, молодой человек, без какого сиропа – без яблочного, или без вишнёвого?
Кафешник, расположенный возле перронов в том корпусе здания вокзала Одесса-Главная, которое стояло ближе к трамвайному развороту, когда-то, помнится, назывался «Зустрич» (Встреча). Теперь он стал называться как-то по-другому, но его смысл от этого, к счастью, не изменился: сразу у входа стояла барная стойка, где нам быстренько насыпали по 100 грамм и подали по стаканчику сока. Прощальный «писярик» под электровозные гудки, Юрка с Санькой рванули на дачу за мидиями, а я – вдоль своего поезда. Состав оказался той же самой Одессой – Москвой, которой я заехал из России на Украину.
Вагон у меня был самым первым от локомотива, и поэтому пришлось пробежать весь перрон от его хвоста к голове. Вагончик, простоявший весь день на таком пекле, сразу напомнил мне все заводские печи, в футеровочных работах на которых мне приходилось участвовать. В тени подобралось к тридцати восьми, а внутри вагона, наверное, уже за полтинник. Но, правда, как только тронулись, под полом нашего купе включился и заработал кондиционер. Чуть запрохладнело. Основной контингент пассажиров составляли «измученные нарзаном» жители Москвы и её пригородов, сильно расстроенные тем, что самые красивые девушки попались им на пляже аж только в самый последний день отпуска.
Бедную тётку-проводницу от жары «переклинило» – она дважды попыталась докопаться до моего казахстанского гражданства, оказавшегося в этом поезде явной экзотикой:
– Мне же сведения пограничникам подавать!
– Милая женщина! Я сойду через шесть часов в Кировограде, и через границу не поеду!
Тем не менее она сделала нам вкусного чаю, при помощи которого даже удалось разговориться с невесёлыми жителями города Лужкова. За окном тем временем проносились аккуратные беленькие домики с делянками огородов, перемежаемые широкими полями. Пейзаж иногда сильно напоминал окрестности наших Чимкента и Туркестана. А я вспоминал эту дорогу, первый раз по которой мы ехали с мамкой в 1971 году: по дороге в Болгарию мать оформила остановку в пути следования по станции Кишинёв. Мы вылезли там из «Дунай-Экспресса», сели в дизель-«венгерку» до Одессы, а из Одессы по вот этой «короткой» дороге рванули на один день к дедам в Кировоград. Потом так же обратно, и не то на третий, не то на четвёртый день снова сели в «Дунай-Экспресс», только теперь уже от Кишинёва до Софии. На этой линии, уже тогда двухпутной, но ещё неэлектрифицированной, и с грузовыми, и с пассажирскими поездами ходили тепловозы «ТЭ-3». Причём летали так же быстро…
А теперь нас везла «ласточка» – электровоз «ВЛ-60» знаменского депо с заводским номером «1104». Я почтительно склонил голову перед украинскими железнодорожниками, столь любовно относившимися к старой технике! Ближайшие «родственники» этого электровозика – такие же «ласточки» с номерами «1111» и «1106» уже давным-давно стояли возле локомотивных депо Астаны и Караганды в виде ржавых скелетов…
А за окошком… За окошком тем временем на бедную луну неумолимо надвигалась обещанная сайтом «Фобоса» огромная туча! Заметно запрохладнело. К Кировограду, в который этот поезд прибывал в полдвенадцатого ночи, луна исчезла в этой туче совсем. Чуть раньше попёрло двум московским мальчикам в моём купе – в Помошной на десятое место села симпатичная девочка-студенточка. Освобождая вскоре своё нижнее одиннадцатое место, я от души и совершенно искренне пожелал своим попутчикам счастливой охоты…
Зато счастливой охоты не приходилось ждать кировоградским привокзальным таксистам: с поезда я, похоже, сошёл всего один и, выбрав себе «бомбилу» на самой крутой иномарке «Рено», причём даже сторговавшись с ним до «Восхода» за двенадцать гривень вместо пятнадцати, успел вернуться к своей тёте и сестрёнке ещё до полуночи.