Молли последовала моему примеру.
– Это довольно забавно, – признала она, а потом всхлипнула. – Надеюсь, ты на меня не сердишься.
У меня на глаза тоже навернулись слезы.
– Я не сержусь, честное слово. Ты была мне очень хорошим другом. Никогда не забуду всего, что ты для меня сделала. Девичник, что ты организовала. Букет для моей свадьбы. Только из-за тебя, Серенити и Анны я так долго с ним продержалась. Благодаря вам я влюбилась в Америку. Ваша дружба стала лучшей частью моего путешествия. Надеюсь, мы останемся подругами, и ты будешь приезжать ко мне в гости.
Молли кивнула.
– Разве я только что не пригрозила тебе своими набегами? Ты уверена, что не злишься на меня?
– Не злюсь. У меня после твоих слов от души отлегло.
Кроме шуток. Эта глава моей жизни закончилась, пришла пора целиком сосредоточиться на будущем.
Теперь я была свободна и могла в свое удовольствие часами терендеть по телефону с бабулей и Джейн, могла есть картошку, жареную на масле, по три раза на дню и носить черное, когда захочу. Я написала Анне и Серенити. Напекла блинов и угостила соседей, а те в свою очередь пригласили меня на поздний завтрак. Записалась в книжный клуб и попросила сослуживицу, которая каждый понедельник приносила булочки с корицей, научить меня печь. По воскресеньям мы трудились на ее кухне, осваивая всё новые и новые рецепты, и я с удовольствием постигала эту науку. Я вила свое гнездо, вплетая в него веточку за веточкой.
По совету Дэвида я проконсультировалась с юристами нашей компании, объяснив им свое положение, и они заверили, что смогут помочь мне получить рабочую визу, а затем и вид на жительство. А еще рассказали, что в Калифорнии существует такая удивительная штука, как алименты. Услышав об этом феномене, я задумалась, а сколько еще полезных тайн от меня, иностранки, сокрыто. Сколько среди здесь дается даром такого, что можно взять деньгами. «Права, права! – сказала как-то Оксана. – Разве у нас есть права?» Я решила вникнуть в этот вопрос.
Сама-то я не претендовала на сбережения Тристана, но с огромной радостью сообщила Оксане, что в случае развода с Джерри она не останется нищей и бездомной.
Разумеется, я позвонила тете Вале. Она загнала торговую марку «Совет да любовь» американскому предпринимателю аж за миллион долларов, переведенных на офшорный счет. По ее словам, когда она начинала бизнес, в Одессе царил рынок покупателя – заграничные мужчины имели все козыри на руках. Теперь же, по прошествии всего нескольких лет, расклад переменился и выбирать стали одесситки.
– Теперь у нас рынок продавца. Наши красавицы завлекают иностранцев, чтобы те водили их с подружками по магазинам и по модным ресторанам. Новый владелец установил компьютеры и платит девушкам за ответы на письма. Клиенты раскошеливаются за каждый отклик. Этих лошариков разводят на деньги буквально на каждом шагу, начиная с уроков английского языка для корреспонденток и заканчивая билетами на самолет. Мой преемник размещает фото с обнаженкой, чтобы привлечь мужчин. Гениально! И почему я сама до такой вульгарщины не додумалась? – сокрушалась тетя Валя с каплей яда в голосе.
Она совершенно не изменилась.
– В Одессе все по-старому?
– Перемены со всех сторон! Заграничные деляги просто наводнили город. Какой-то олигарх восстанавливает Михайловский монастырь на Успенской улице. Мусульмане прибывают быстрее, чем успеваешь сказать «Аллах акбар». Стройки, куда ни посмотри. Безвкусица правит бал. Если хочешь знать, я готова обратно перевернуть свою жизнь. Может, соберусь навестить тебя в Америке. Старая коммунистка таки раскусила, что капитализм не так уж и плох.
Она купила билет на самолет и даже помогла бабуле оформить паспорт, чтобы та тоже смогла приехать и помочь мне с ребенком. Когда я разговаривала с бабулей по телефону, ее голос звенел, словно у влюбленной девчонки. Не припомню, чтобы я хоть когда-нибудь так порхала от счастья, собираясь к Тристану.
А Дэвид стабильно звонил мне раз в неделю. И по мере общения, я дотумкала, что своею новой жизнью отчасти обязана ему. Да, из песни слов не выкинешь, он обидел меня, даже оскорбил, но приложил немало усилий, чтобы загладить ту вину. И стал мне настоящим другом.
– Спасибо.
– За что? Я ничего не сделал.
– Как скажешь…
Он сообщил, что уезжает из Одессы.
– Прошу, не сочти за грубость, но я давно хотела спросить, – не утерпела я. – Насчет сплетни, которую разносили Вита и Вера... Правда, что тебя сослали в Одессу в качестве наказания?
– В какой-то мере.
– В чем же ты провинился?