Я не просто так описал свое состояние в тот момент, потому что я хочу сделать кое-что, что тебе не могут предложить другие, мой хороший друг. Я хочу тебе предложить не смотреть со стороны, не просто быть главным в представлении, а стать еще главнее. Я хочу, чтобы ты на остальное время стал мной. Смотрел моими глазами. Так ты поймешь куда больше чем мог бы. Сейчас я настрою твоё зрение, а ты попытайся настроить свое сознание, и как только ты справишься с этим, отпусти его. Тогда ты ничего не упустишь. Итак, приступим. Темная большая комната, освещаемая только светом огромного телевизора и отражением его от «мрамора», шкафа с стеклянными дверцами и потолком, перед ним как раз наш корабль - огромный очень мягкий диван, способный вместить десятерых, а как раз за нами место действия предисловия. Мы сейчас лежим справа, на краю. Выход в коридор, который ведет в другие комнаты квартиры и к выходу из нее совсем недалеко. Мы прямо сейчас держим ту самую Т. за руку и наслаждаемся каждой сценой фильма, название которого не имеет никакого значения, потому что прямо сейчас мы переместимся в наиболее приятное место, мы продолжим путешествие по тайному миру принцессы, но, поверь, так его и не поймем, потому что только в одних ее глазах, как мы уже с тобой поняли, мы увидели совершенно другой мир, находящийся за гранью реальной действительности. Это были только ее глаза… Ты же уже понимаешь, что как раз-таки пора переходить к первому акту представления? Нам нужно развитие сюжета чтобы перейти к кульминации. Я решаю отстранить робость. Сейчас это орудие может сработать против меня. И вот она уже лежит под покровительством объятия правой руки. Ощущение тепла, создаваемое при этом очень сильно содрогает сердце. Буквально. Оно очень быстро стучит, и каждый такой стук отдается резонансом по всему телу, создавая приятную тягость в каждой его точке. Как будто оно трудилось целый век, а сейчас попало в место, которое может снять эту неимоверную усталость. А еще, я забыл напомнить о самом главном чувстве, которое не конкурирует с этим приятным сердцебиением, а даже наоборот, дружит с ним чтобы подарить тебе счастье. Это то самое вселенское спокойствие, которым меня удивляла эта приятная девушка. Мы погружаемся в пропасть, медленно, а пройденный нами путь сверху окутывает та серая пелена, которую я лицезрел в самом начале. За все это время чувство, что вот-вот мы упадем на самое дно этой пропасти, настегало нас десятки раз, но так этого и не случилось… но оставался страх. С этим надо что-то делать. Мы не можем просто упасть и разбиться. Я хочу поцеловать ее. Только по этой причине мы можем все еще падать и не разбиваться. Только из этих побуждений, я решил пойти на это, но робость как будто прилипла к моей руке, когда нужно было ее выкинуть. Она явно мешает нашему путешествию, читатель. Но я как будто знал, что я попрошу тебя послушать и увидеть эту историю, поэтому я не могу допустить, чтобы ты, доверившись мне, так сильно разочаровался. Оказалось, что все это наслаждение падением, раздумья не так-то медленно происходили. Прошло уже около двух часов. И вот вокруг меня с тобой и принцессы никого не осталось. Куда все делись? При этом вопросе робость, лежащая до этого в руке как железный клеймор, вдруг выпала и разбилась о «мраморный» пол хрусталем. И в этот же миг чувство чего-то прекрасного и благодатного окутало падающее в пропасть тело. Отложив в сторону руку Т., повернувшись к ней всем телом, мы смотрим снова в эти прекрасные глаза. Но там уже совсем не было того океана с солнцем. Слегка освещаемое отраженным от потолка светом, ее лицо блестело зарницей, которая во время вспышки специально останавливает время, чтобы мы могли насладиться всей ее удивительной красотой. А среди этого отблеска, вместо тех серых глаз, можно увидеть две черные пропасти, схожих с той, куда мы падали. Теперь их было три, и в каждой ощущается приятное пробывание. Этот свет и пропасти так сильно стягивают душу и тело, и вот мы уже склонились прямо над ними. Тело все тяжелеет, его вес больше невозможно выносить. Нужно сделать его легче. Как будто сбросить с него все страдания и недуги, ничто не должно сейчас мешать. Это может сделать только поцелуй. Но увиденное недостойно простого поцелуя. Этот поцелуй должен объявлять о самых высоких чувствах, должен кричать о них, должен сделать их бессмертными. И вот он… самозабвенный, наполненный огромным смыслом, всем спектром чувств, поцелуй. Душа перемешивает все, о чем ты когда-либо думал, когда-либо ощущал. Она выбирает все ненужное тебе и сжигает у тебя на глазах, превращается в огромный пожар, высотой с величайшую гору нашего мира. А все, что остается с тобой, это только чувство прекрасного, величие, бессмертие, познание всего духовного. Эти чувства трактуют о создании самого непостижимого искусства – искусства любить. Эти чувства сейчас сделали из тебя Бога. Но, если нам удалось избавиться от даже последнего остатка робости, то что-то такое осталось в принцессе. Она отвела лицо назад, вдавив слегка голову в спинку дивана и заставила вновь посмотреть в ее прекрасные глаза. Это создало очень короткий момент, при котором мы вернулись в наше изначальное путешествие. В тот момент, мне показалось, что и она сама понимает, что эта сцена прямиком приведет нас к завершению первого акта, чтобы начать второй. Так оно и должно было случиться. Но все же в этой комнате было слишком много света, и меня поманил слегка сдавленный, но полный намерений голос, перейти в другое место, где вся красота и тайна этой романтической страсти, раскрылась бы во всей своей сущности. Как раз это и сподвигло меня смотреть на нее весь вечер, когда ответы на вопрос «Что это? Откуда?» я хотел получить, и нам сейчас предложили дойти до сути. Увидеть то, что не давало покоя.