– Влад, пообещай мне…
– Что?
Я знал, о чем она хотела попросить.
– Пообещай, что убьешь меня, когда я стану такой. Я не хочу, чтобы из-за меня вновь началась эпидемия.
Она не понимала, о чем просит. Я не мог этого сделать.
– Я не выпущу тебя наружу. Буду умирать здесь с тобой, – обещал я.
– Нет! Ты должен жить. Я не хочу быть причиной твоей смерти, пойми! – это прозвучало, как приказ.
– Ты понимаешь, о чем просишь? – грубо сказал я, и от этого стало не по себе.
– Конечно, я понимаю, – грустно, почти шепотом ответила она.
Я достал из кармана пачку сигарет, и моча закурил.
– Можно и мне? – попросила Света.
– Это вредно для здоровья, – с иронией и легкой улыбкой проговорил я, протягивая ей сигарету.
– В моем случае, это даже полезно.
Мы сидели в гробовой тишине, выпуская клубы дыма из зараженных губ. Я вспомнил все сны, с участием Светы и понял, что они были вещими. Может, если бы я вовремя обратил на них внимание, все бы сложилось иначе? Если бы Света не поверила гаданиям и осталась с Денисом? Если Маша и та пожилая женщина правы и Свете суждено умереть, то стану ли я ее палачом? А этот злосчастный один день? Что мне делать с сумбурной информацией из снов? Может, это значит, что ей осталось жить всего один день? Ответы не возникали голове, только вопросы. Но даже после всех мистических совпадений не верилось в ее смерть. Я мысленно дал себе обещание, что буду бороться до конца, только пока не знаю как.
Я посмотрел на Свету и увидел, как сигарета ходит ходуном в ее дрожащих руках.
– О чем ты думаешь? – спросил я, чтобы понять от чего ее так трясло.
– Я попыталась поставить себя на твое место. Это ужасно. Я чувствую все то же, что и ты сейчас. Уверена, ты перевариваешь все обстоятельства, которые привели нас к этому. Думаешь, а что если… И готов отдать все на свете лишь бы меня спасти.
Как же она была права. Я посмотрел в ее глаза, они уже становились бордовыми. Ее волосы по одному золотистому волоску осыпались на пол. Иммунитет сдавался, а вирус продолжал беспощадно разрушать ее тело.
– Завтра я превращусь в монстра. Все, что ты любил во мне умрет. Останется только проклятый вирус. Не позволь ему взять над тобой верх, прошу, уничтожь мое тело вместе с ним.
Я прижал ее к себе и всю ночь не отпускал. Как можно уснуть, когда любимый человек мучается от голода и пытается съесть свои конечности?
Наутро Свете стало хуже, от родной человеческой речи практически ничего не осталось, она изредка рычала на меня и пыталась вырваться, но я крепко прижимал ее к себе. Рассказывал забавные истории, в надежде, что она меня понимает. Но о каком понимании могла идти речь?
Неожиданно Света посмотрела на меня застывшими от боли ярко-красными глазами. В этот момент я стал молить бога о том, чтобы он забрал мою душу. Мне больше незачем жить на свете. Я очень слаб, чтобы вынести подобное.
Увы, мои мольбы не были услышаны на небесах. Света стала громко кричать и кусать мою руку. Что делать?
Я на автомате привязал ее к кровати специальными веревками. Ей не выбраться. Раньше я так привязывал особо буйных пациентов, а теперь вот и свою любовь.
Ушел в соседнюю палату и, прижавшись щекой к холодной стене, которая сейчас разделяла нас, зарыдал. Слезы катились градом по лицу, но мне не было за них стыдно, это слезы отчаяния и боли, самой ужасной боли на свете.
Около суток я просидел вот так, слушая крики и скурив целую пачку сигарет. Как же жалел, что не могу умереть.
Эпилог
Хочется спать, но засыпать страшно. Не из-за кошмаров, которые могут терзать всю ночь. Я боюсь выпасть из реальности и не заметить, как она пожирает мою руку. Как живая плоть наполняет ее силой. Чем я могу помочь?
Безысходность.
Вот бы вычеркнуть собственную жизнь, жалкое существование в этом жестоком мире, как ненужную главу из книги. Кому от этого станет легче? Наверное, только мне.
Нет даже малейшей ниточки, зацепки, чтобы все исправить. Остановить это также невозможно, как замедлить сход лавины вбирающей в себя снег с горной вершины и погребающей под белой, холодной толщей, ни в чем не повинные деревья.
Вновь посетили мысли об убийстве. Я так много убивал, что это не должно пугать. Но я боюсь. Боюсь внутреннего зверя, который рвется наружу, впиваясь когтями в душу.
Крики за стеной только усиливаются. От жутких звуков напрягается каждая мышца тела.
Нет сил терпеть. Срываюсь с места. Бегу по коридору проклятой и забытой Богом психиатрической больнице.