Все четыре угловых здания были уже отстроены (четвертое планировали сдать через месяц). Строительство центровой башни шло полным ходом, заканчивали третий этаж, а всего их было тридцать восемь: тридцать семь под офисы, и один под административные нужды. В плане было указано, что последний этаж должен быть с потолком тройной высоты (хотя каждый этаж и так был слишком высок для офисов, поэтому башня была значительно выше остальных зданий), с двумя звукоизолированными стенами. План казался сюрреалистичным. Похоже было на два огромных зала, с узким коридором ровно посередине.
Рабочий день с утра до обеда ничем не запомнился Андрею. Несмотря на опасность высотных работ, все это давно стало для него рутиной. Он выполнял поручения бригадира, помогал товарищам, товарищи помогали ему, и время летело незаметно.
- Знаешь, на плане этот последний этаж похож на какое-то чистилище, - сказал Саша, когда они прервались на обед, сидя на недостроенном третьем этаже и свесив ноги в пропасть. Ровно в два часа дня они устраивались на самой высокой точке здания, с аппетитом уплетали принесенную из дома еду и смотрели вниз на крошечных людей. Андрей туда-сюда мотал ногами, как ребенок, и представлял, будто шагает по воздуху.
- Ничего не понял, - ответил Андрей, хотя не очень-то и старался слушать своего приятеля.
- Ну смотри, две огромных комнаты – рай и ад. А зачем еще они такие здоровенные? Чтобы вместить побольше народу! И коридор посередине. Человек, вернее, его душа, идет по коридору, и над ним вершится суд. А когда суд свершился, его отправляют в одну из комнат. Как повезет.
Андрей не смог сдержаться, и ему пришлось схватиться за одну из балок, чтобы от сотрясавшего его смеха не упасть вниз.
- Хм, - продолжил Саша, - Нет, не очень логично. Если так, то им пришлось бы сделать одну из комнат раз в десять больше другой. Ну, грешников-то у нас побольше.
- Думаю, все проще, - ответил Андрей, отламывая кусок хлеба, - Там будут гостиничные номера, пент-хаус, как говорят за рубежом.
- Два номера на целый этаж? Это кто ж такие номера снимать будет? Да там можно десять семей поселить, причем каждая будет жить как в хоромах.
- Ну или казино, игровые автоматы… Бордель, в конце концов.
- Ага, и длинный коридор посередине. Направо пойдешь - к девицам попадешь, налево пойдешь – денег найдешь. Или потеряешь.
- Я так и подавиться могу, - Андрей снова рассмеялся, - Дай поесть спокойно, черт ты лысый.
- Где ж я лысый? Пока еще все на месте – Саша провел рукой по копне черных волос.
- Пока. А что там с Катькой?
Саша вздохнул. Видно было, что его желание травить байки поубавилось.
- Да что с ней. Пришла сегодня с Серегой, он такой подавленный был. Ну знаешь, в последнее время всегда так ходит. Плечи опущены, щеки впалые, и выражение такое… Отрешенное. Как будто ему уже наплевать на все.
- А она зачем пришла?
- Ну ты же в курсе какие у них проблемы были. Он уже два месяца как с нами перестал обедать. Сидит один, жует свою вареную курицу. Больше-то ничего сам не умеет готовить, а она, дура, не следит за мужиком. Серега не разговаривает ни с кем. На все вопросы – "да", "нет", "спасибо", "пожалуйста". "Отвали" еще выучил. Да все знали, что она гуляет, хотя раньше-то, приходила сюда, еду ему носила, "Сереженька, как работается?", "вы моего Сереженьку не нагружайте сильно, он у меня золотой муж", одежда у него выстиранная и свежая всегда была.
- Ну да, все так.
- А тут пришла с ним, хрен пойми на кой черт пришла. Ну, все ее знают, видели сотню раз, никто не удивился. И как давай его пилить при всех. А ему как будто все равно, не слышит ее, да и все. Она вроде и не ему говорила, а всем заявляла. Ну, наши-то уши поразвесили. Не знаю, с чего она так решила, может, умом тронулась.
- А говорила-то что?
- Ну, говорит, смотрите, мужики, вот он, работничек ваш ценный! И не говорит даже, а кричит почти что. Истерика у нее была, мне так кажется. Говорит, вы в его пожалейте, несчастного, теперь он в ваших руках. Я ухожу от него к настоящему мужчине. Не то, что ты, Сережа, говорит. "Слушайте, слушайте все. Я от доброго сердца пришла, не потому что хочу унижать тут кого-то. Я хочу верить, что не пропадет он, без меня, что вы за него позаботитесь, что с голоду он не сдохнет, собака такая! Как же тебе, без жены будет, а? Кто тебе портки стирать будет? Кто жрачку приготовит? Вот! Вот! И больше не буду я от тебя слышать этих глупостей. Денег нету, а что ж ты тут сидишь-то, а? Уж больно ценный! Куда ж ты деньги деваешь? А жену в театр сводить? Вот, слушай меня, слушай, бездельник! Другой меня теперь будет гулять и танцевать. Не то что ты. Посмотрите, люди! На вас его оставляю!"