Андрей остался стоять под голым небом. Он поднял голову вверх, и его поглотила тьма.
***
Он думал, что умер, но нет. Хотя лучше бы он умер. Он оказался в аду. Пытался оглядеться, но не мог. Он не мог ни повернуть голову, ни пошевелиться: вокруг было так тесно и омерзительно мягко, словно его пытались со всех сторон душить подушками. Потом он почувствовал себя как дайвер, только плавал он не в море, а в какой-то горячей жиже. Едва он успел осознать, что у него за спиной отсутствует баллон, а во рту нет дыхательной трубки, как мозг начал резко глупеть. Такого он еще никогда не испытывал. Последняя мыль, мелькнувшая в его голове, была: "Так вон она какая, кара за мои грехи". Сначала он забыл кто он такой, потом забыл все слова человеческого языка. Потом потерял свой голос. Наконец, забыл как он выглядит и как выглядят все люди. Его сознание на мгновение померкло и умерло, превратилось в бесполое, бестелесное "оно", а потом оно увидело свет. Оно пыталось плыть на свет, инстинктивно, не понимая ничего, не пытаясь понять и не имея способностей понять. Плыть не получалось, но оно чувствовало, как кто-то больно схватил его за место, которое он будет позже называть "голова". Свет стал ослепительно ярким, таким, что пришлось зажмуриться, и из того, что теперь есть глаза, потекли слезы. Все вокруг стало светом. Было так больно и плохо, что захотелось обратно, в эту горячую жижу. И это было первым осознанным желанием. Потом пришла жгучая боль - шлепок - и наружу вырвался истошный крик.
- Сережа! Позовите Сережу! – девушка кричала сквозь слезы, кричала и смеялась, пока не открылась дверь, и в палату не вбежал молодой человек.
- Смотрите, кто это у нас? – мягко сказал пожилой мужчина в очках.
Сергей взял на руки маленького человека и, улыбаясь, ответил:
- Анечка.
Конец