— Именно так, — подтвердил Иван. — Но в случае с эпициклами до Браге и Кеплера не хватало точности наблюдений, а у нас загвоздка в энергии. Следующий энергетический уровень еще не вскрыт, но поскольку никто не наблюдал такие явления в природе, то и описать не сможет. Если предположить, что мы построили ускоритель величиной с Луну и разбили несколько ядер…
— А уровень энергии какой нужен?
— Минимум пара сотен ТЭв[8] на один несчастный адрон, — сообщил Иван, наблюдая, как погрустнело лицо Мельникова. — Не расстраивайся, «в лоб» такую энергию вряд ли можно получить. Так вот, если регистрировать эффект нашего гипотетическоно эксперимента даже теми приборами, что полсотни лет назад в ЦЕРНе были, то это будет аналогично тому, как Кеплер, глядя на данные Тихо Браге по орбите Марса, вдруг сообразил, что это простой эллипс.
— Даже так? — недоверчиво нахмурился академик. — Что-то не верится. А как еще можно получить такую энергию?
— Когда я получил полный контроль над имплантами, — спокойно сообщил Иван, мечтательно улыбаясь, — То оказалось, что можно мапулировать веществом по своему усмотрению. В том числе, сталкивать частицы с нужной скоростью и регистрировать «треки». Добавь сюда очень нехилую вычислительную мощь для анализа результатов… Даже любитель-самоучка вроде меня, ни разу не гений, лет за пять разобрался, что к чему.
— Черкни пару формул. — голосом Штирлица потребовал Мельников. — А то я так дураком и помру.
— Ну, сам напросился, — Иван взмахом руки превратил стол в подобие светящейся доски и пальцем начал выводить по ярко-белой поверхности угольно-черные мазки формул. Спустя минуту Мельников сидел, накрепко вцепившись руками в свои еще довольно густые волосы и сокрушенно качал головой.
— Вот это я помню из теории струн. — сокрушался он. — А ведь когда-то было интересно. Выходит…
— Из трупа теории струн можно вырезать пару вкусных мест, а остальное прикопать поглубже, чтобы умов не мутить, — объяснил Иван. — А вот посмотри-ка вот сюда…
Он черкнул еще несколько строк и продолжил:
— На втором курсе и то формулы сложнее дают. Когда я получил это решение — сам чуть в окошко не выпрыгнул. Вот тут на максимуме мы имеем резонанс, провоцирующий накачку. И все это связано полем в кокон, или капсулу, которую через такой же резонанс можно настраивать, регулируя выход энергии. Чем ближе к частоте резонанса, тем выше отдача, но с потерей вещества.
— Охренеть! — повторил Борис Сергеевич. — Это же…
— Бесплатная энергия, деточка! — торжественно объявил Иван. — Практически Эм-Це-квадрат! Мечта идиотов от физики вроде нас с тобой… И реализуется даже на нынешнем уровне техники. Правда, громоздко получится, если в лоб делать. Но мы уже с тобой лет через сто пятьдесят или двести скакнули. А потом еще сотня — и все это будет уже в нано-размерах. Впрочем, там есть несколько ловушек — вторичные и третичные гармоники, через которые тоже можно информацию передавать, но это тоже не что-то сверхсложное.
— Вот теперь почти верю, — кивнул шокированный академик. — Формулы — это серьезно, это тебе не фокусы показывать… Это же не одна нобелевка, а десяток… Почему никто не наткнулся на этот твой резонанс?
— Потому же, почему никто не мог случайно изготовить биполярный, а тем более плоскостной транзистор до создания теории p-n-перехода! — отрезал Иван. — А случайно создать такой прибор и тем более понять, что он делает, невозможно в принципе! Так и здесь. Те, кто все это придумал, должны были потратить столетия, чтобы сначала выйти на этот энергетический уровень, накопить базу наблюдений, построить теорию и только потом научиться этим управлять! А мы, люди-человеки, пока никак не тянем на этот уровень, потому что, как я сказал, потребуется построить ускоритель размером с Луну. В моих имплантах это сделано по-другому.
— А что это дает в плане связи?
— Та же технология, — быстро сказал Иван. — Если поле капсулы сформировать правильным образом, то получим скачки уровней в квантах пространства — вот эта часть уравнения. И мы можем пробить тоннель, мгновенно, на любое расстояние. Модулируя колебания капсулы, мы получим излучение из нужной нужной нам точки. Можно обычные радиоволны излучать, а можно и такое же резонансное поле. Вот тебе и связь. Так же можно проецировать поле вовне, размазывая по большой площади, хоть там есть ограничения. То самое силовое поле, которое тебя так возбудило.
— Тогда откуда у тебя все это? — чуть не завопил академик. — Рассказал бы уже!
— Да расскажу я все! — жизнерадостно сообщил Иван и тихонько рассмеялся. — Я для этого и пришел. Присказка у меня длинная получится, ну да ладно… Если ты принял мою физику и идею существования инопланетников, то пойдем дальше. Короче говоря, есть группа людей, доверенных наблюдателей, которые живут как все, почти нормальной жизнью и являются «их» глазами и ушами. И я — один из них, теперь уже бывший.
— Соглядатаи из местных? — предположил Мельников.
— Примерно так. Их сто двадцать восемь на весь наш мир. Теперь сто двадцать семь. Как я сказал, это наблюдатели, не более того. У них довольно ограниченные полномочия, и импланты не самые мощные, но и плюшки полагаются немалые. Например, замедление старения, о чем можно судить по моей относительно свежей физиономии. Полное это замедление или частичное — я пока не знаю, но за все это время я изменений в себе не замечал.
— Значит, фактичесоке бессмертие? — невесело вздохнул академик. — Неплохо ты устроился. И давно это продолжается? В смысле, наблюдение.
Иван развел руками, задумавшись.
— Точно не знаю, Рьялхи уже лет двести нас пасут, но сами ни во что не вмешиваются и своим наблюдателям запрещают.
— Как-как ты их назвал? — встрепенулся Мельников.
— Рьялхи, — медленно выговорил Иван. — Это примерно похоже на их самоназвание. Фонетика у них в целом схожая с нашей.
Мельников поскреб затылок, переваривая все эти тонкости.
— И на кого они похожи? — Этот вопрос почему-то беспокоил академика больше всего. Видимо, у каждого ученого есть свое представление о том, какими «они» должны быть внешне. Сам Мельников придерживался ефремовского взгляда, что антропоморфная форма должна быть оптимальной и типичной для разумного существа, то есть издали «они» должны быть более или менее подобны нам, но вблизи… Теперь появился шанс это проверить.
— Как они выглядят, мы не знаем, — усмехнулся Иван. — Если я хоть что-то знаю о Рьялхи, так это то, что они обожают все скрывать и манипулировать. Никто из людей не знает, как они выглядят и тем более, где живут. С нами они всегда говорят через «демона», то есть машинный перевод. По нему ни черта не понятно, человеческий голос они синтезируют идеально.
— Так зачем им это надо? — недоумевал академик. — Целая тайная организация! Ведь должна быть какая-то цель! Неужели только чистая наука, и все?
— Кто знает, — покачал головой Иван. — Это они нам так говорят, мол, изучаем и все такое, а вы наши глаза и уши. А что они на самом деле задумали, никто из нас не знает. Вот эта неопределенность меня с самого начала напрягала. Почти сразу, как получил импланты, я начал аккуратно исследовать их работу и постепенно разобрался вплоть до самого низкого уровня. История интересная, но сейчас времени на это нет. Короче, ни у кого из наблюдателей не было доступа к таким функциям. Закладки торчали повсюду, и убрать их все было довольно сложно. Так что я фактически переписал почти все алгоритмы начисто. Оставил только те куски, где точно никаких закладок нет.
— Вас так плотно пасли? — удивился Мельников.
— Не говори! — скривился Иван, — Везде закладки, сбор и передача статистики «куда следует». Я лет сорок возился, пока научился спокойно управлять системой и не бояться электронного доноса. Не хотелось потерять такие возможности. Но в основном это был научный интерес с моей стороны. Мне было любопытно, кто еще из моих коллег додумался до такого. Я начал тихонько исследовать их комплекты, подключаясь через известные мне уязвимости. В один прекрасный день, к своему удивлению, я нашел среди нас чужака.