— Ручной режим, — коротко отчитался командир, берясь за управление.
Еще до того, как бортинженер перещелкнул тумблер, командир выставил тягу посадочных движков на тридцать процентов, и как только бортовая машина перешла в режим мягкой посадки, раздался характерный низкий гул, ничем не похожий на торжественное пение атомного мотора. Двигатели для взлета и посадки такие же, как в лунном варианте буксира, просто их вдвое больше. В остальном все как на Луне, кроме одной малости в виде трех огромных куполов над головой. Потому и малая тяга, можно еще часть скорости погасить за счет дармового сопротивления атмосферы. Но ниже трехсот метров от парашютов надо избавляться, что автоматика и проделала без всяких напоминаний, после чего командир смело увеличил тягу.
— Отстрел парашютов, — доложил бортинженер. — Высота триста семьдесят, вертикальная сорок. Недолет меньше километра.
Командир уже прекрасно видел местность, изученную по снимкам с орбиты вдоль и поперек. Расставленные марсоходами маячки сделали свое дело, и "десантники" угодили почти в центр посадочного эллипса. Чуть прищурившись, он даже заметил одного их этих полезных колесных роботов. На Луне машина ярко сверкала бы под солнцем, а здесь все не такое контрастное, намного приятнее для глаз.
— Вижу точку, все в норме.
Помимо этого короткого доклада, командир решил не комментировать свои действия, но вертикальную скорость погасил совсем, продолжая скользить вперед. Все как на тренажере, даже проще. Солнце позади, как положено, и тень корабля не такая контрастная, как на Луне, но все равно видна отлично. Расчетная точка посадки и основные параметры полета спроецированы на стекло и интуитивно доступны для быстрого принятия решений, все очень удобно и продумано.
Аппарат перемахнул темную область и погасил горизонтальную скорость, опускаясь все ниже. Пылища поднялась неслабая, но командир привычно дрейфовал немного вперед, чтобы всегда видеть, куда летит машина. Ему по-прежнему монотонно диктовали цифры, но он их, по большей части, игнорировал. О чем можно говорить, когда уже видны простым глазом совсем мелкие камни и ямки, и для хорошего пилота такой зрительной информации достаточно. Он чувствует, как летит все ниже и все медленнее, подкрадываясь к поверхности, видит, как тянутся книзу растянутые от перспективы длинные тени посадочных опор, выдвинувшихся из обтекателей.
Зависать в двадцати метрах, как учили, пилот не стал, чтобы сберечь топливо. Видимость прекрасная, место ровное, а машина сейчас ведет себя, пожалуй, послушней собственного тела. Черные тени потянулись еще ниже и почти слились с темно-рыжим песком, а перед касанием на почти идеально ровной площадке пилот погасил остатки боковых скоростей даже не по приборам, а интуитивно. Как бы "старички" ни ворчали, а у него есть чувство машины в полете, недоступное многим. Даже некоторым из тех, кто его учил. Он плавно развернул машину на 180 градусов, чтобы сесть "лицом" в ту сторону, откуда прилетели. Зачем? Его потом за это многие будут благодарить, особенно Дэйв…
Касание всеми четырьмя "лапами" произошло одновременно и получилось настолько мягким, что его почувствовали только по приборам. Тяга в ноль, короткий взгляд на расходомер. Драгоценного "вонючего" топлива он истратил меньше, чем на штатную посадку на тренажере, а ведь он еще и корректировал ошибку наведения! Неплохо вышло.
— Ну, Илюха, ты даешь, — такими стали первые слова, сказанные человеком на Марсе, а услышать такую похвалу от строгого и сдержанного Павла вдвойне приятно.
— Я "Радуга-1", мы сели, — коротко отчитался командир, но в наушниках не раздались торжествующие крики. Земля далеко, а на орбите боятся "спугнуть" удачу. И как при любой посадке, нужно убедиться, что не придется очень быстро стартовать снова.
Быстрый взгляд на приборы успокоил пилота. Система управления почувствовала касание и перешла в индикаторный режим, но на экран теперь выведены прямые данные с акселерометров. Если корабль захочет провалиться или сильно наклониться, то будет видно сразу. Но ничего не произошло, все по нулям. Давление в баках ДУ номинальное, утечек нет, электрика в порядке. Можно все выключать.
И в первую очередь, реактор. Он последовательно щелкнул тремя тугими тумблерами, переводя ядерное сердце корабля в холостой режим. И только когда приборы с небольшим опозданием доложили об успехе, Илья позволил себе улыбнуться.
— Аварийный взлет отменяется, — громко и четко доложил он. — Теперь точно приехали.