Один из первых
1
Что могу я сказать о событиях, происходивших в начале нового столетия? Что помню? Немногое. Я был тогда ребенком.
Память сохранила две-три истории, отдельные лица, голоса, какие-то смутные впечатления.
Начало столетия… Я тогда не мог осмыслить содержание этого понятия, и все же оно неизгладимо живет в моей памяти наряду с другим — смерть. Умер мой отец. Но значимость этих событий мне трудно было тогда предвидеть. Я подсознательно усвоил это, как и то, что Сасрегень — мой родной город. Чуть позже, хотя и с трудом, смог выговорить новое слово — Ратошня. Это была маленькая деревушка; внизу около нее протекал Марош, выше, куда ни глянь, раскинулся лес, как в Сасрегене. Небольшая гостиница с корчмой, где мы жили, принадлежала моему дяде. Она стояла на краю села у дороги. Мы с матерью заняли одну из пустых комнат. Так начался новый этап в моей жизни. Что может быть лучше, интереснее и разнообразнее, чем шумная жизнь на краю шоссейной дороги, для ребенка?
Дом, где мы жили, стоял на оживленном участке дороги от Сасрегеня до Борсека, довольно известного курорта. У нас останавливались немного отдохнуть все, кто из Пешта или других городов ездили на курорт лечиться. Зимой я с удивлением глазел на извозчиков, одетых в теплые шубы. Извозчики заходили к нам согреться и поесть, оставив своих горных лошадок, запряженных в маленькие сани, перед корчмой. Дядя, который был и владельцем, и официантом, усердно хлопотал возле извозчиков. Они казались нам господами. Они доставляли на берег Мароша лес, который вырубался в горах и весной сплавлялся вниз по реке на деревообрабатывающие комбинаты Сасрегеня и Сегеда.
Здесь, в Ратошне, наблюдая за простыми сплавщиками, которые заходили к нам в корчму, владельцами лесных участков местными богачами, я впервые почувствовал, что значит бедность и богатство. Часто видел я и владельца десяти тысяч хольдов леса Анрэ Кадара. Этот образованный, зажиточный крестьянин организовал небольшое Общество плотовщиков. Еще отец его начал покупать лес небольшими участками. Сын продолжил дело отца, но пошел дальше. Он объединил крестьян на селе, поощрял развитие овцеводства на горных пастбищах, а плоты с лесом за большие деньги продал тем, кто за бесценок работал на него.
Когда пришло мне время идти в школу, я вернулся в Сасрегень. Венгерские дети в школе изучали румынский и немецкий языки. Официальным языком считался венгерский, румынский мы изучали на дополнительных уроках, начальную школу и четыре класса гимназии мы закончили на немецком языке. Мы вчетвером (я, венгр Шандор Чед и румынские гимназисты Партениу и Октавиан) представляли выходцев из Трансильвании. Наша добрая, но строгая хозяйка контролировала, как могла, нашу учебу. Она не знала стихотворения Ади, в котором есть такие слова: «У Дуная и Олта один голос», но в своей заботе о нас осуществляла эту мысль поэта. Пусть не сразу, но мы поняли это и помогали друг другу во всем.
Хозяином маленькой корчмы в Ратошне стал другой человек; дядя купил магазин в Марошхевизе, и на семейном совете было решено учить меня на продавца. В Марошхевизе меня отдали в торговую школу. Здесь и застал нас 1914 год. Началась мировая война.
Мы, учащиеся младших классов, с завистью смотрели на старших, которые досрочно сдавали экзамены и сразу же уезжали на фронт.
Шел уже второй год этой кровавой войны. Многие мои однокашники, воспользовавшись возможностью, сдали экзамены досрочно. Я и теперь не могу понять, что влекло их на фронт. Ведь давно ушло время подкидывания шапок, украшенных разноцветными лентами, веселых шуток и заверений осенью быть дома. Теперь город был переполнен ежедневно прибывающими солдатами с ампутированными руками и ногами. Настроение наше было подавленным, обстановка пугала. Одно крыло нашей школы превратили в госпиталь, и запах хлора и эфира преследовал нас, не исчезал ни днем ни ночью. Он сделал фронт реальным, приблизил его. Экзамены сдавало только две трети класса. Остальные в это время уже воевали. Новобранцы с песнями отправлялись с вокзалов, но теперь уже меньше было восхищений, горе и страх подавляли надежду новобранцев.
В Марошхевизе мелкий люд считал, что надо заниматься тем, что даст возможность нормально прожить. Родственники должны поддерживать друг друга, а уж если ты даешь хлеб в руки кому-нибудь из них, то его надо подольше держать возле себя. И вот, окончив торговую школу, стал я учеником в магазине моего дяди. Работу начинал рано, открывал магазин на рассвете. Вечером я раскрывал учебники, готовился к экзаменам. Очень хотелось окончить гимназию.