— Полковник фон Вальденберг, вероятно, был введен в заблуждение. Я благодарю вас за информацию и приношу вам извинения от себя лично и полковника фон Вальденберга, — проговорил Винклер и вышел из комнаты.
— Видать, сегодня немцы нервничают, — заметил Секеи. — Дела у них под Коротояком и сейчас не ахти как ладятся. По сведениям, полученным из штаба 4-го корпуса, в районе Коротояка остановлена целая русская дивизия, усиленная танками, которая прорывалась к Острогожску.
Я доложил, что мое начальство приказало мне в течение 17 августа лично объехать все дороги и подъездные пути, находящиеся в полосе наступления нашего корпуса. Сам Шиклоши в этот день никуда выезжать не собирался.
16 августа на вечернем совещании в штабе сообщили, что частям 4-го корпуса удалось приблизиться к русскому плацдарму на расстояние двухсот метров, а вот продвижение нашей бронетанковой дивизии было остановлено сильным огнем русской артиллерии. Таким образом, дивизии выйти к Дону пока не удалось. На правом фланге 6-й дивизии русские в течение дня предприняли несколько атак.
В штаб прибыл новый начальник — полковник генштаба Йене Шаркани, который утром следующего дня, по-видимому, приступит к исполнению своих обязанностей. Он уже дал указания созвать на совещание всех командиров родов войск и руководящий состав.
За ужином я сказал майору Дардаи, что хотел бы побеседовать с пленным русским офицером-ветеринаром. Дардаи не возражал.
— Русского ветеринара мы содержим не как пленного, надеясь, что он окажет нам кое-какие услуги, — заметил мне майор.
Уходя, я посадил к телефону унтер-офицера Ковача, рассказал, где меня разыскать в случае надобности. Чтобы легче познакомиться с русским офицером, я взял с собой небольшую бутылку палинки и пачку сигарет.
Ветеринара я нашел в обществе двух наших штабных офицеров. Русский рассказал мне, что зовут его Ференц Сабо. Отец его по национальности венгр, в годы первой мировой войны он попал в русский плен, женился в России и домой в Венгрию уже не вернулся. От отца Ференц научился разговаривать по-венгерски. Работал Ференц ветеринаром в задонских степях. Он рассказал мне, что передачами русских на венгерском языке руководит закарпатский венгр-эмигрант, который переселился в Советский Союз после падения Венгерской советской республики. Фамилия этого венгра Бела Иллеш, он майор Красной Армии, а по профессии — писатель. Его роман «Тиса горит» ветеринар читал, знает.
На следующее утро я поехал на проверку дорог и подъездных путей и вернулся домой только под вечер.
Задолго до совещания я пришел в штаб, где майор Секеи весь день просидел в одиночестве. Майор молча пододвинул мне журнал боевых действий, чтобы я познакомился с тем, как развивались события на нашем участке фронта: совещание в тот вечер майор не хотел проводить.
Оказалось, что в половине третьего ночи части 9-й дивизии, находившиеся на левом фланге корпуса, во взаимодействии с немецкими частями перешли в контрнаступление. Однако этим частям до исхода дня вряд ли удастся выполнить поставленную перед ними задачу. Вся надежда теперь на танки, а их можно ждать не раньше следующего дня.
Русским до сих пор удается держать плацдарм возле населенного пункта Костенки. После обеда русские силой до роты с этого плацдарма попытались потеснить наши подразделения, но были остановлены. Ширина русского плацдарма в этом месте не превышает пяти километров, у нас на этом участке четыре наблюдательных пункта.
Прочитав запись в журнале, я поспешил в столовую, где по случаю прибытия в корпус нового начальника штаба должен состояться «торжественный» ужин, на котором полковник Шаркани собирался рассказать кое-что интересное о жизни на родине.
— Наш генеральный штаб, — начал свой рассказ полковник, — поддерживает тесную связь со ставкой Гитлера через военного атташе Венгрии в Берлине генерал-майора Хомлока. Вчера, представляясь в штабе армии командующему, я слышал, как полковник Ковач говорил о том, что генерал-майор Хомлок просил командование группы армий «Б» сократить ширину полосы обороны, выделенную для 2-й венгерской армии, которая сильно растянулась и составляет двести два километра. Хомлок просил командарма лично обсудить этот вопрос с командующим группой армий генерал-полковником фон Вейхсом. Однако наш командарм и начальник штаба армии считают, что им этот вопрос самим обсуждать неудобно. Так что, господа, в ближайшее время рассчитывать на сокращение фронта не приходится. На родине сейчас идет подготовка к переходу частей на зимнюю форму одежды. Планируется, что части будут обеспечены теплой одеждой. В Венгрии не знают о том, что армия на фронте испытывает недостаток в боеприпасах, горючем и продовольствии, потому что оттуда немецкому командованию посылается продовольствие, необходимое для нормального снабжения, венгерской армии, но, как видно, оно не полностью доходит до войск.