На следствии по делу Рыси и его группы Влас вел себя как законопослушный гражданин. Когда Дикий об этом узнал, он сразу догадался, кто был причиной его последних неудач, однако свою догадку оставил при себе, так как сам находился под каблуком у хозяина. Собственно, Дикий не очень и расстроился из-за провала Рыси, а даже поимел здесь свои выгоды. Калистрат дрожал за свою шкуру, опасаясь, что Рысь потянет его за собой как соучастника. Теперь он меньше умничал и был более покладистым с Диким.
После похорон Влас задержался в городе еще на несколько дней. Проводились очные ставки с похитителями Ирины. Кроме того, потребовалось время, чтобы он был признан опекуном имущества дочери с правом его продажи, поскольку дочь он собирался взять с собой в Карачаево-Черкесию.
На девятый день после смерти Ирины он устроил скромные поминки.
Когда Влас справился со всеми делами и собрался ехать домой, неожиданно к нему ввалились пять горцев во главе с Камботом, которые приехали выяснить, почему пропал Влас. Вместе с ними и дочкой Влас вернулся в свой аул. «Везде хорошо, а дома лучше», — с облегчением подумал Влас, оказавшись наконец в Урупе.
Добившись богатства и положения в обществе,
можно плевать на критику меньшинства,
которое, как правило, относится к неудачникам.
По этой теории живут сегодня многие
высокопоставленные лица.
Успокоившись после всех событий и убедившись, что период неудач закончился, Влас решил добиваться условно-досрочного освобождения Кушбия. Получив письмо из колонии с разрешением на кратковременное свидание с Кушбием, Влас прихватил с собой Камбота, который приходился тому двоюродным братом, и отправился туда. С собой он взял двадцать тысяч долларов, которые могли понадобиться на подкуп врачей.
Путь к колонии с пожизненным заключением Власу был более чем знаком. Они с Камботом добирались туда на всех возможных видах транспорта.
Дежурный офицер сразу сообщил Власу, что его хочет видеть начальник колонии Ухватов.
Несмотря на то что полковник Ухватов постарел, пополнел, округлился, Влас легко его узнал.
— Привет, беглец, — улыбаясь, поздоровался с ним за руку Ухватов.
— Здравствуйте, Иван Максимович. А вы здорово поправились, — заметил Влас.
— Что поделаешь, должность обязывает выглядеть солидно, — пошутил Ухватов. Усадив Власа за стол, он спросил: — Ну рассказывай, как сложилась твоя судьба после побега? Вдруг вздумаю когда-нибудь писать мемуары — обязательно упомяну и о тебе.
Влас что мог рассказал ему о своих похождениях.
— В прошлом году, как раз под праздник, меня освободили из колонии, — завершил Влас свою эпопею.
— Ты, Влас, счастливчик!
«Нашел тоже счастливчика!» — грустно подумал Влас, но возражать не стал.
— Я думал, что вы, Иван Максимович, уже на пенсии.
— Пока не прогонят на заслуженный отдых, на пенсию проситься не стану. Сам знаешь, какая теперь жизнь трудная.
— Не говорите, — согласился Влас.
— Сколько у тебя детей?
— Четверо. Два мальчика и две девочки.
— А у меня одна, уже взрослая, дочь, и ту не можем со старухой обеспечить всем, что ей требуется.
— Видать, балуете ее?
— Не без этого, — согласился Ухватов. И без всякого перехода спросил: — Так ты приехал проведать свояка Кушбия Даутова?
— Да.
— Трудно представить, как таких разных людей, как вы, могла свести судьба, — заметил Ухватов.
— Иван Максимович, к Кушбию я приехал с его двоюродным братом, разрешите и ему поприсутствовать на свидании, — попросил Влас, положив перед Ухватовым паспорт Камбота.
— А почему же твоя жена на свидание с братом не приехала?
— Она две недели назад родила мне сына Марата, так что ей не до поездок.
— Понятно! Ну что ж, пускай братья встретятся, поговорят, — согласился Ухватов. И, спохватившись, добавил: — Постой, Влас, а не готовишь ли ты побег Кушбию из моего хозяйства?
— Вы думаете, он способен вынести то, что в свое время я выдержал?
— Нет! Из него беглец не получится, сильно сдал, без конца болеет. Как бы на погост до времени не попал.
— А его никак нельзя освободить?
— Честно говоря, для меня все больные, калеки, старики — обуза, и я бы с удовольствием от них, как говорится, сдыхался, но закона такого нет, вот и приходится с ними мучиться.
— А если попытаться сделать это незаконным путем?
— О чем ты говоришь! Подумай сам, зачем мне, пенсионеру, на старости лет рисковать? Судя по тому, как ты лихо вырвался из моей колонии и избавился от врагов, тебе здорово фартит. Если сможешь с помощью врачей вырвать Кушбия отсюда, я тебе мешать не стану.