— Мы его доим, он у меня под крышей.
— Ясненько!
— Его заказ я не хочу брать.
— Почему?
— Наш городок — не чета вашему. Если лоха уберут, то у наших ментов сразу появится только одна версия: это работа моих парней. Поэтому будет лучше, если ликвидатор к нам явится со стороны. Ты мне как-то говорил, что в вашем городе существует профсоюз киллеров. Мы не можем этот заказ поручить вашему профсоюзу?
— Конечно, можем, — не задумываясь ответил Копченый. — Если у киллерского профсоюза не будет постоянной работы, то они просто разбегутся, — засмеялся он.
Тюлень тоже улыбнулся, давая понять, что юмор он понимает.
— Ты от ликвидации лоха какой-нибудь навар будешь иметь?
Показав Копченому фигуру из трех пальцев, Тюлень ответил:
— Дулю с маком.
— Тогда тебе, как и мне, лучше всего от мокрухи отмежеваться. Сведем исполнителей с заказчиком — и в сторону. Поначалу мы поедем домой к бригадиру отмороженных.
— Почему ты их называешь отмороженными?
— Потому что им все равно, кого заваливать, лишь бы за их работу бабки хорошие платили.
— Усек! А им хоть можно доверять серьезную работу?
— Конечно! Какие бы они там ни были отмороженные, но, если приняли заказ и получили бабки за работу, мы всегда сможем заставить их выполнить взятые обязательства.
— Так и должно быть, — согласился Тюлень. — Ну что, поехали к бугру?
— Поехали!
Они встали из-за стола и ушли не прощаясь, в надежде, что успеют через час вернуться и продолжить гулянье вместе со всеми.
Бригадир киллеров по кличке Сухарь жил на окраине города в собственном двухэтажном доме, двор которого был огорожен высоким забором из листовой стали на кирпичном, основательном фундаменте. Забор был выкрашен в черный цвет. Сверху была натянута колючая проволока в три ряда.
— Не жилой дом, а прямо неприступная крепость, — пошутил Тюлень.
— Видать, Сухарь перед многими провинился, вот и боится за свою шкуру.
Копченый нажал на кнопку электрического звонка.
— Кто ко мне пожаловал? — услышал Копченый голос Сухаря из динамика домофона.
— Василий Филиппович, это я, Копченый.
— С чем пожаловал, Тимофей Дмитриевич?
— Разговор есть серьезный.
Стоявший рядом Тюлень едва различал голос бугра: злобный лай двух собак его заглушал.
Выйдя на улицу, Сухарь поздоровался с авторитетами.
— О чем будет разговор, Тимофей Дмитриевич?
— Все о том же самом, — уклончиво ответил Копченый. — Я тебе из другого района кореша привез. За него я ручаюсь, как за самого себя, поэтому можешь ему верить. Я в вашей беседе принимать участие не буду. В таких делах третий — лишний. Без меня вы быстрее договоритесь. А я вернусь в ресторан и продолжу гулянку. Если после разговора ты, Борис Михайлович, пожелаешь, приезжай и ты к нам, а если не получится, то поступай как знаешь.
— Я еще сам не знаю, как поступлю, поэтому давай на всякий случай простимся.
Копченый уехал довольный. Он оказал услугу Тюленю и уклонился от участия в криминальной беседе, не став соучастником будущего преступления.
Компания Копченого гуляла в ресторане до двух часов ночи. Музыканты и певцы работали на полную катушку, и карманы их заметно наполнялись. Официанты тоже внакладе не остались — чаевые были щедрые. Все остались довольны друг другом. Даже Корчной был вынужден признать, что благодаря таким, как Копченый, его дело процветает. У него надежная крыша, он может не бояться налета бандитов на ресторан, шантажа и угроз всяких шавок.
Горе — такой подарок судьбы,
от которого не откажешься и
не сможешь передать другому.
Галина Александровна Петухова была высокого роста, худощава, красилась в светлые тона и носила короткую стрижку. Ей уже перевалило за пятьдесят, однако выглядела она все еще хорошо. Но свалившаяся на нее беда просто придавила Петухову. Она не могла понять, как ее такой дальновидный, умный муж, имеющий телохранителей, мог стать обыкновенной жертвой.
Оплакивая супруга, она наотрез отказалась от предложения следователя прокуратуры Гайденко дать показания в качестве потерпевшей.
У Галины Александровны была и другая причина, которая побуждала ее не спешить с показаниями. В день гибели мужа она обнаружила в почтовом ящике листок бумаги, на котором были наклеены буквы, вырезанные из газет: «Галина Александровна держи язык за зубами иначе тебя и твоих дочерей постигнет участь твоего супруга».