Шаповалов отложил заполненные листы в сторону. Теперь он был готов к завтрашней беседе со Степановым.
Мыслить могут лишь единицы.
Но их понимают практически все.
Такие люди подобны райским птицам,
облегчающим жизнь нам на Земле.
В группу Степанова были зачислены сотрудники РУОП капитан Александр Петрович Осташко и старший лейтенант Станислав Федорович Меркулов. Они работали по оперативному плану розыскных мероприятий, утвержденному Кристалловым.
В план будущей работы оперативников были включены и разработки Шаповалова. Осташко и Меркулов занимались опросом интересующих их лиц и сбором информации о них. Майор Степанов изучал собранный материал, обобщал его, а иногда и повторно опрашивал свидетелей.
Изучая все эти три уголовных дела, Кристаллов обнаружил важное упущение. Работники правоохранительных органов, допрашивая свидетелей, прежде всего интересовались, с кем потерпевшие были в ссоре. Информация была очень скудной. Никому не хотелось брать на себя ответственность: а вдруг пострадает невиновный? Мало ли с кем ссорился; но это же не причина для убийства. Тем более что «подозреваемых» сразу задерживали и отправляли в ИВС. А те, естественно, тут же узнавали, кто оказал им такую медвежью услугу. И когда потом следователь, извинившись, отпускал домой, то бдительный свидетель становился заклятым врагом оскорбленного человека, который мог сделать ему такую же подлость.
Как правило, такие поспешные заявления делают или болтуны, или, к сожалению, люди с твердой гражданской позицией, которые считают своим долгом помогать представителям силовых структур бороться с преступностью. А ошибки, думают они, бывают у каждого. Но в последнее время наивных, которые откровенничали бы перед работниками правоохранительных органов, как-то поубавилось. Люди стали держать языки за зубами и подтверждали лишь то, что скрыть уже было невозможно.
Изучив дела, Кристаллов понял, что свидетели рассказали его коллегам далеко не все, что знали.
Степанов тоже понимал это и поэтому, пригласив к себе Осташко и Меркулова, дал им новое задание:
— Как вы знаете, мы в кратчайший срок должны найти лиц, совершивших убийства промышленников, поэтому всех свидетелей мы будем впредь не опрашивать, а допрашивать. Это один момент, на который я бы хотел обратить ваше внимание. Второе: надо немедленно допросить водителей и телохранителей убитых. Выясните, куда они ездили в последние дни, с кем общались. Все в подробностях, с указанием точного времени. Допрашивайте их так дотошно, как будто мы подозреваем их самих.
— Что это нам даст? — полюбопытствовал Осташко.
— Пока еще у нас нет данных, с кем погибшие встречались до своей смерти, а ведь любой их контакт, о котором нам пока неизвестно, может стать той ниточкой, которая поможет нам выйти на убийц, — пояснил Степанов.
— Вполне вероятно, но гарантии стопроцентной не вижу, — заметил Меркулов.
— Ну, стопроцентной сразу не бывает… В нашей работе ничего нельзя заранее предусмотреть, но если уж видим какой-то шанс, который может вывести к цели, то отказываться от него мы не имеем права. Теперь давайте разделим объекты работы — и вперед, — распорядился Степанов. — Я беру на себя дело Петухова, а ты, Александр Петрович?
— Мне все равно.
— Тогда занимайся людьми Ворошилова.
— Хорошо.
— Как я понял, мне остается дело Махнибороды, — подытожил Меркулов.
— Ты, Станислав Федорович, последнее время стал очень догадливым, с чего бы это? — пошутил Осташко.
— Что поделаешь, жду присвоения очередного звания, стараюсь выглядеть умным.
— Чтобы он у нас подольше походил в умниках, вы, Геннадий Дмитриевич, подольше не пишите на него представление, — не унимался Осташко.
— Ты, Саша, должен знать, что у карьеристов очень длинный язык. Мы с Геннадием Дмитриевичем знаем всех твоих любовниц. Вот возьмем и капнем на тебя вышестоящему начальству, да и супругу твою не забудем поставить в известность, какой ты прохиндей. Вот тогда посмотрим, что останется от нашего остряка-одиночки.
Изобразив испуг, Осташко засмеялся:
— Сдаюсь на милость умника. Ты уж, Станислав, прости меня, негодяя, за мою наглость. Сколько раз зарекался тебя не трогать, знаю, что сможешь отстреляться, но как увижу твою вредную физиономию, то просто никак не могу удержаться, чтобы тебя не поддеть.
— В следующий раз я твои извинения без бутылки водки не приму.