— Четыре года и один месяц.
«Так оно и должно быть», — поверил в свое отцовство Влас.
— Совсем большая, приданое ей еще не начала готовить? — пошутил он.
— Было бы с чего, — вздохнула Ирина.
— А я у тебя зачем?
— Ты как ясный месяц — пришел и ушел. Я уже на тебя и рассчитывать перестала.
— Выходит, ты ошиблась.
— Тоже мне, помощник нашелся, — скептически бросила она.
— Какой уж есть, другого все равно нет.
— С меня хватит и одного непутевого, — прижавшись к его груди, сказала она и, спохватившись, предложила: — Чего мы тут столбами стоим, пойдем на кухню, я тебя покормлю. Ведь ты проголодался с дороги.
Влас тоже вернулся в реальность, вспомнил, как ограничен во времени.
— Ирина, ничего мне не готовь, напои кофе, и я уйду. Мне надо спешить.
— Так зачем, Слава, ты пришел — чтобы разбередить мне душу и уйти?
— Ирина, я отбываю наказание в колонии. Меня оттуда отпустили на ночь, с условием, что к утру я вернусь. Позволь мне оставить у тебя на хранение деньги. Из них пятьдесят тысяч долларов можешь взять себе.
— Опять кого-нибудь ограбил?
— В этот раз, Ирина, ты ошиблась. Эти деньги я заработал потом.
— Хорошо, Слава, если ты спешишь, я не стану тебя удерживать, но скажи, когда ты опять придешь.
— Точно не знаю, но как только, так сразу, — пошутил он. — А ты, Ирина, спрячь деньги в тот тайник, который я тогда тебе показывал, и никому о них не говори, как и о том, что я здесь был.
— Ты, как всегда, какой-то угорелый, вечно куда-то спешишь. И надо же было мне, дуре, такого полюбить, — угощая Власа кофе и любуясь им, жаловалась Ирина.
— Если бы я не был женат и не имел двоих детей, моей женой стала бы ты. Однако и в этой ситуации ни тебя, ни дочь без помощи и заботы я не оставлю. У меня сейчас нет времени, но как только мне удастся освободиться из колонии, я приеду и мы что-то решим.
— А что, собственно, решать? Ты женатый человек, у тебя своя семья, дети. Мне делить с тобой нечего, — рассудительно сказала Ирина, но по лицу ее предательски потекли слезы.
— Все так и не так. Я хочу, чтобы у Любаши был отец. Чтобы она не чувствовала себя сиротой и знала, что у нее, кроме матери, есть еще и я.
— Позволь мне навещать тебя в колонии?
— Ни в коем случае. Я не хочу даже, чтобы ты мне туда писала.
— Почему?
— Потому что все мои мучения из-за денег, которые я принес тебе сегодня, пойдут насмарку. Менты догадаются, что эти деньги я спрятал у тебя, и конфискуют их. Поэтому посторонние не должны знать о наших взаимоотношениях.
— А меня из-за них не посадят в тюрьму, если милиция каким-то образом все же их обнаружит?
— Ты боишься?
— Не на кого будет Любашу оставить, — наивно объяснила она свою обеспокоенность.
— В этом случае скажешь им, что не знала, кто и когда их у тебя спрятал, но можешь только догадываться, что, кроме меня, никто другой так подло поступить с тобой не мог, — пошутил Влас.
— Горюшко ты мое! — обняв Власа, запричитала Ирина.
Выпив кофе, Влас поднялся со стула.
— Ирина, спасибо тебе за все, но мне, к сожалению, пора уходить.
В коридоре Влас достал из пакета пачку денег, взял из нее четыре стодолларовых купюры. Отдавая Ирине пакет, сказал:
— Третьей частью этих денег можешь пользоваться по своему усмотрению, только не засветись. Остальные спрячь туда, куда я велел.
Поцеловав в губы растерянную Ирину, Влас, не оглядываясь, вышел, осторожно закрыв за собой дверь. Ирина как пьяная повалилась на пол, отбросила пакет с деньгами. Проклятые деньги! Опять они отняли у нее пусть не принадлежавшего ей, но единственного человека, которого она любила. Успокоившись, спрятала доллары в тайник нижнего ящика комода, где когда-то Влас хранил двадцать семь миллионов рублей и свой пистолет.
Такси ждало его у дома, и Влас вернулся на стоянку, где в машине его поджидал Запекайло. Он объяснил водителю дорогу, и они поехали к Гуре.
— Если друг окажется дома, отвезет меня в колонию он. Если же нет, тогда вам придется везти меня к себе. Ждите меня пятнадцать минут. Если к этому времени не вернусь, значит, в ваших услугах я больше не нуждаюсь, — сообщил Влас Запекайло и положил рядом с ним на сиденье стодолларовую банкноту: — Получи с меня долг.
Взяв ее, Запекайло заметил:
— Ты же знаешь, что у меня сдачи не найдется.
— Обойдется! — усмехнулся Влас, покидая машину.
На счастье, Гура оказался дома. Без каких-либо расспросов он согласился доставить Власа в колонию на своей машине.
По дороге в ПТУ Гура рассказал Власу все новости своей воровской группировки.