— После того как менты замели Копченого, Харитона и несколько десятков других авторитетов городских группировок, наша семья распалась на мелкие группировки, каждая теперь хочет показать, что она самая крутая.
— Ты сейчас в какой из них состоишь?
— Ни в какой! Я жду, когда в нашем городе появится путевый вожак, вот к нему я, возможно, и примкну со своими парнями, а тем прощелыгам, которые сейчас токуют в городе, я подчиняться не собираюсь.
— Верно рассуждаешь.
— Да уже пора поумнеть, — довольный похвалой Власа, заметил Гура.
Когда они подъехали к колонии, Влас вложил в руку Гуры три сотни долларов.
— Это тебе за беспокойство и за работу.
Гура сделал слабую попытку возвратить Власу деньги.
— Не надо, Влас, я же тебе помог не ради денег, а по старой дружбе. Преданных друзей, кроме тебя, у меня тоже нет.
— В зоне мне бабки не понадобятся. Меня хозяин кормит, обувает, одевает, а ты сейчас безработный, так что тебе они нужнее.
Гура с чувством исполненной обязанности положил деньги в бардачок машины.
Когда он уехал, Влас, тяжело вздохнув, направился к бетонному колодцу. Спустившись в него, облачился в брезентовый костюм, оставленный здесь, надел рукавицы и с обреченностью каторжника углубился в бетонный желоб. Теперь он в нем продвигался с ловкостью змеи. Не отягощенный довеском в лице Умника, он имел даже возможность обдумать все последние события. Тревожило только одно: «Надо было, прежде чем ехать к Ирине, сделать несколько пересадок из одной тачки в другую, чтобы никто не проследил, куда я ездил и где мог оставить деньги. Но что бы мне это дало? Лишнюю потерю времени. Если менты за мной следили, то, как бы я ночью ни крутил перед ними задом, они все равно не слезли бы с моего хвоста и выследили бы дом Ирины. Теперь остается только ждать, изымут они у Ирины деньги или нет. Не должны! Мне ведь Шаповалов обещал, что не будет интересоваться моими деньгами, если к этому его не принудит Умник…»
Мокрый, как после бани, вконец обессиленный, Влас все же добрался до конца желоба, где избавился от брезентового костюма. С помощью преданно поджидавшего его Камбота выбрался из колодца и облачился в зековскую одежду.
Влас не стал просить Камбота, чтобы тот помог поставить бетонную плиту на прежнее место. На это у него уже не было сил. Зная о побеге больше, чем Камбот, он считал суету с бетонной плитой лишней.
Поддерживаемый Камботом, как пьяный, Влас возвратился к себе в барак, разделся и мгновенно уснул.
Власу показалось, что он и не спал, когда его разбудили зеки, поднимающиеся со шконок по сигналу тревоги. Уже было светло. По требованию своих непосредственных начальников — начальника отряда, инспектора отдела безопасности и оперуполномоченного отряда — зеки были построены на плацу, где с помощью количественного подсчета и пофамильной переклички по отрядным спискам в течение двадцати минут было установлено, что из учреждения сбежал Хворостов Николай Александрович.
Для сведения читателей сообщу, что одновременно с проверкой контингента зеков на плацу руководство колонии проводило проверку наличия осужденных в штрафных и дисциплинарных изоляторах, помещениях камерного типа.
Черносливов знал, кто сбежал и когда, но, продолжая игру, обязан был проводить все необходимые мероприятия, как при настоящем побеге, чтобы зеки не заподозрили обмана.
После установления личности беглеца зекам позволили возвратиться в свои бараки. Одновременно были перекрыты поисковые группы, часть которых была обязана оседлать все ближайшие пути отхода беглеца, другие группы направились искать Умника в местах его возможного появления…
Успешный и загадочный побег Умника из колонии вызвал в среде зеков множество толкований, версий, догадок и предположений. Авторитеты, близкие к Дикому и знавшие подробности побега, щеголяя своей осведомленностью, кидали в зековскую массу подогревающую информацию:
— Умник в нашем деле чувак, это все знали, так что не с его чердаком так ловко и легко можно было слинять из хаты. Ему за бабки кое-кто помог бежать, а кто, вы и сами не хуже нас знаете.
К начальникам оперчасти и службы безопасности поступала масса донесений, в которых оперативники, ссылаясь на информацию своих агентов, сообщали, что ночью Влас со своим дружком Камботом отсутствовали в бараке почти до утра. Другие агенты вспомнили, что накануне побега они видели несколько раз Власа, приватно беседующего с Умником.
При обилии такого компромата на Власа Черносливов не мог игнорировать мнение помогавших администрации зеков. Те считали, что Влас должен подвергнуться тщательной проверке оперативниками и что хозяину нужно побеседовать с ним.