Малолитражка Кристин остановилась на подъездной дорожке у дома Элвина, и он, забросив сумку в багажник, устроился на пассажирском сиденье.
— Привет.
В ответ он получил такую сияющую теплую улыбку, что его окатило жаром с головы до ног. Элвину пришлось закрыть глаза, дабы вспомнить, что он пообещал себе прошлой ночью.
Я расскажу ей о своем прошлом. И больше никаких уверток. Никакой полуправды. Эта женщина заслуживает честного к себе отношения. Продолжая обман, я рою себе яму.
Он вздохнул. Не исключено, что Кристин, узнав правду, вознегодует, может, даже преисполнится ко мне ненависти, но у меня нет больше оснований хранить молчание — Кристин очутилась в моей постели отнюдь не потому, что польстилась на мои банковские счета и преуспеяние.
Именно из-за весьма вероятной негативной реакции Кристин мне невыносимо трудно признаться в том, из-за чего я, возможно, никогда больше не увижу ее.
— С тобой все в порядке?
Элвин открыл глаза и кивнул. Машина уже мчалась по шоссе. Кристин включила радио, но громкий голос диктора доносился до Элвина словно издалека. Он потер глаза. Сейчас я должен ей все выложить.
— У тебя такой вид, словно ты спишь на ходу, — сказала Кристин.
Сейчас я должен ей все выложить.
Кристин достала из-за спины небольшую подушку и, кинув ее на колени Элвину, посоветовала:
— Устраивайся поудобнее. Я хочу, чтобы ты отдохнул перед торжественным вечером… то есть днем.
Ее лукавая и многообещающая улыбка вынудила Элвина трусливо изменить решение. Обожду еще немного. Да-да, именно так. Когда мы будем почти у цели, тогда-то я все и выложу. Не станет же Кристин поворачивать обратно? И на дороге не бросит.
— Пожалуй, я посплю.
Элвин пристроил подушку между дверцей и плечом и, положив на нее голову, сделал глубокий вдох. Подушка пахла Кристин, и он всеми порами впитывал ее запахи, воспринимая их и душой, и телом.
Немедленно стало частить сердце. Во рту пересохло. Все существо Элвина было переполнено Кристин.
Господи, спаси и помилуй.
Не поворачивая головы, он скосил глаза на Кристин. В длинных шортах и в свободной футболке, с заправленными за уши кудряшками она была точно такой, как и пять минут назад.
Закрыв глаза, Элвин медленно сосчитал до ста и снова открыл их. Ясное дело, она оставалась точно такой же, а вот в нем что-то неузнаваемо изменилось. Элвин снова смежил веки, чтобы ничто не мешало осознать открывшиеся ему непреложные факты.
Я поклялся, что никогда больше не полюблю, но влюбился в Кристин. В Кристин, которая больше всего на свете ценит духовную близость. В Кристин, которая ничего не знает обо мне.
О Господи.
Машина покрывала милю за милей, а Элвин так и не пришел к верному решению.
Открыв наконец глаза, он взглянул в окно и прикинул, где они находятся. Проезжают Форт-Лодердейл. Потом предложил Кристин:
— Хочешь, я сяду за руль?
Элвин слабо надеялся, что, если руки будут заняты делом, ему будет легче сообразить, что теперь делать. Что он хочет делать.
Кристин искоса взглянула на него.
— Очень хорошо. Я должна сделать тебе признание.
По тому, как дрогнул ее голос, Элвин догадался, что этот разговор не доставит ему удовольствия.
— О чем?
Прежде чем ответить, Кристин в волнении облизнула губы.
— О себе. О Келвине. О любви.
О черт. Она все еще влюблена в Келвина! — ледяным лезвием пронзила Элвина догадка.
— Прости, дорогая, но откладывать свадьбу поздновато.
Она нахмурилась.
— Чего ради ее откладывать?
— А как насчет тебя и Келвина, насчет любви? — напомнил ей Элвин.
Она вздохнула.
— Ну, я в самом деле люблю Келвина.
Ледяное лезвие повернулось в ране и вошло еще глубже.
— И ты заставил меня осознать это.
Глубже, еще глубже.
— Рад, что пригодился тебе.
Наверное, она уловила его сарказм, потому что принялась сбивчиво объяснять:
— Когда Келвин разорвал нашу помолвку, я решила, что ненавижу его. Я убеждала себя, что никогда больше не поверю в любовь. Что идеального мужчины не существует. А потом…
Пауза так затянулась, что Элвин едва не сошел с ума, хотя не сомневался, что ему явно не стоит выслушивать дальнейшее. В конце концов он вынужден был подтолкнуть Кристин:
— А потом?
— А потом я встретила тебя.
— И поняла, что любила Келвина. — Он с трудом узнавал собственный голос — сплошной хрип.
— Совершенно верно. То есть как я могла обручиться с человеком, а на другой день его возненавидеть?