— И?
— Что и?
— Ой, Оди, скажи честно, ты глупый? — расстроено, чуть не плача, сказала Люра. — Я хочу быть твоей и ничьей больше. Так, чтобы все знали.
— Ааааа… Ты об этом. Обещаю поговорить с отцом.
— Вот и славно.
Она обняла Одиса, и так, обнявшись, они уснули под звук тишины.
Утром Одис Энте̒ро вернулся в Кхмерку. На улицах поселения уже вовсю кипела жизнь: дети бегали и мешали взрослым, главы родов организовывали работу, женщины трудились в личных хозяйствах, а юноши шли тренироваться. Одис смотрел на Кхмерку, представлявшую собой нагромождение крепких изб, сараев и огородов, в центре которого стояла ратуша. В ратуше жил род Энте̒ро. Отец Одиса, Сиго̒р Энте̒ро, был вождём Кхмерки. И именно к нему сейчас шёл его наследник, которому прохожие кланялись, выказывая своё уважение.
Одис приблизился к дверям ратуши, пройдя по пыльным улицам и пережив множественные приветствия, которые так сильно смущали его. Двери, как и весь дом, были вытесаны из железного дерева, редкого и не горящего. Их украшали рисунки и символы, имеющие магическое значение: они должны были от чего-то защищать, что-то привлекать и о чём-то напоминать. Но вот от чего и что, уже давно никто не помнил.
В этот момент страх был внутри Одиса, как разлившаяся река. Он боялся войти и сказать отцу о своей любви к Люре. Он знал, что отец не одобрит такой союз, ведь она была дочерью бедного плотника. Однако Одис дал слово, и обратного пути для него не было. Он отворил двери и вошёл. Сиго̒р Энте̒ро грозно ждал своего сына. Этот мрачный человек стоял возле стола, рассматривая бумаги, весь вид вождя говорил Одису, что тот пребывал в крайней степени бешенства. Пожалуй, в этом не было ничего удивительного, но в этот раз чувствовалось какое-то особенное напряжение. Сигор услышал сына и развернулся. Улыбка расплылась по его лицу, и, раскинув руки, он зашагал к Одису.
— Сын мой! Оди, я рад тебя видеть. Где ты был этой ночью? — фальшиво-ласково спросил отец и столь крепко обнял юношу, что у того перехватило дыхание.
— Я… Я… Я был…
— Не мямли! Ты воин, а воины не мямлят! — уже искренне рявкнул отец. — Я знаю, где ты был. С девчонкой этого плотника Мирони. Как же её звали? — Сигор сделал вид, что задумался. — Ах, да. Люра.
Одис был, мягко говоря, удивлён. Его волнение возросло.
— Но… Как ты узнал?
— Неважно. Важно, что узнал не я один. Важно, что ты опозорил меня. Мой единственный сын — мой позор. Я думал, ты понимаешь значение своего положения, что связь до завета запрещена. Но нет же. Ты взял и наплевал на всё, чему я тебя учил.
— Прости отец. Просто я люблю её. Я хотел тебе рассказать…
— Любовь. Чушь это, а не любовь! Она непостоянна, как и всё в этом мире. Нет, я понимаю. Милое личико. Красивое тело. Ты захотел…
— Не говори так, Отец.
— А что? Правда некрасиво звучит? Я буду говорить так, как мне угодно. А вот ты послушай. Я не хочу, чтобы у меня за спиной все шептались о том, что мой сын — блудник, поэтому я женю тебя на дочери шамана, и только попробуй пойти мне наперекор или спутаться снова с той девчонкой. Убью и тебя, и её!
Одис обомлел от неожиданного поворота. Решительность отца напугала его, и он не успел ничего сказать.
— А теперь вон отсюда. Убирайся. Завтра утром пойдём к шаману.
Расстроенный и взбешённый от собственного бессилия Одис пошёл к своему другу Факею. Клокотала досада. «Что я скажу Люре? Как мне дальше быть? Что делать? Как отец может так поступить со мной? Да и откуда он узнал? Мы были скрытны». Эти вопросы будут мучить Одиса не одну ночь. Но сейчас размышления прервались, потому что Одис уже подошёл к домику на окраине Кхмерки. Здесь жил Факей, безродный. Домик был полусгнившим, полуразваленным. Огород был слишком мал, чтобы прокормить человека. А вот сарай, где Факей держал своё оружие и разделывал дичь, был отделан на славу. Одис постучал в дверь, и ему открыли. Растрёпанный Факей стоял на пороге в одной рубахе.
— Оди! Милый друг! — раскинув руки, воскликнул Факей. — Как давно я тебя не видел! Ты всё с этой девкой крутился, — уже чуть менее радостно сказал охотник.
— Да, извини меня, я увлёкся.
— Но ничего, главное, что ты вернулся. Проходи! Только осторожно, у меня здесь не убрано.
Одис прошёл в дом. Действительно, было не убрано: повсюду валялись куски грязи, паутина висела в каждом углу, стены были покрыты плесенью, и стоял резкий запах гнили. На кухне Одис увидел какую-то чумазую девушку, полуголую. Факей резко перегородил обзор и что-то прошипел этой девушке. Та смылась. Друзья прошли в зал, который, хоть и был самым приличным местом в доме, но всё же не излучал особой красоты и приятности. Одис и Факей улеглись на шкурах каких-то зверей. Наследник рассказал о своих переживаниях и обо всём, что с ним случилось. Он негодовал и плескал эмоциями так, будто был маленьким мальчиком. Факей же молча и внимательно выслушал его, как и следует приличному другу.