– Гм. Что-то ты и правда больно живой, надо будет это исправить… кстати, а знаешь, кто тебя Упырем прозвал?
– Кто?
– Я.
– Что-о?! – Край повернул голову и долгую секунду смотрел, не мигая.
Колючка лукаво подмигнула и с удовольствием его добила:
– Правда, я. Когда ты мне косу обрезал, помнишь? Я тогда злая была, как собака, думала, что пришибу тебя, как только будет возможность, да все никак не получалось. Знаешь, как я об этом мечтала?! Ночей не спала, все планы строила, один другого кровожаднее…
Она прыснула, следя за стремительной сменой выражений на его лице.
– Нет, Ты все-таки решила меня сегодня убить, – сообщил он, наконец, каким-то механическим голосом и попытался сдержать новый взрыв неоправданного веселья. Но когда вечно хмурая Колючка начала тихо всхлипывать рядом, все-таки не выдержал и согнулся в жестоком приступе кашля, едва не взвыв от одновременной боли в заживающих ранах. – И, кажется, у тебя это отлично получается…
– Это точно, скоро окочуришься, если ржать не прекратишь, – Εва утерла внезапно выступившие слезы, затем обессилено откинулась на спину и безжалостно засмеялась снова, наблюдая за его тщетными попытками остановиться. – Ты какого цвета гроб предпочитаешь?
– Зе-зеленый… как молодая травка… а цветов не надо: у меня на них… кхе-кхе… а-аллергия…
– Правда? Тогда я принесу самый большой букет, что б тебе и после смерти икалось!
За ее спиной задрожала стена от перенимаемой двойной вибрации. Ева недоуменно покачала головой и с облегчением откинулась назад, со странным облегчением понимая теперь, каким должен был быть на самом деле бесчувственный с виду Упырь. Кто бы мог подумать?! Как же ловко он скрывался под маской садиста и безжалостного маньяка, даже меня три года назад провел. Знать бы раньше… но это не Край сейчас смеялся. Нет. Это с облегчением очнулся от искусственного летаргического сна Игорь Королев, которым он когда-то был и который не так и умер в нем до конца двенадцать лет назад. Значит, для него ещё не все потеряно. Значит, его еще можно вернуть. И, значит, все случившееся – действительно правда.
Охотница неслышно вздохнула.
«Потрясающе! Меня чуть не завалило в подземке, потом скрал какой-то крылатый реис, в довершении всего наставник всадил пулю в бок; потом выясняется, что это он мне придумал мерзкий позывной… а я сижу тут и хохочу с ним на пару, как ненормальная! Нет, я точно сошла с ума!»
Глава 12
Пятое число третьего месяца, тысяча третий год от рождества Христова
«…Черные времена пришли на землю. Чума свирепствует вовсю. Многие уже погибли, еще больше народу неизлечимо больны, здоровых в деревне почти не осталось. Лишь я да несколько несчастных чудом избежали страшной участи. Король до сих пор бездействует, помощи ждать неоткуда. За две седмицы мы похоронили почти три дюжины человек, на кладбище не осталось свободного места. Старики ушли первыми. За ними – малые дети, почти все не старше пяти-семи лет. Родители убиты горем…»
Ева передернула плечами, почувствовал бездну отчаяния написавшего эти строки. Бумага была современная, тонкая, но на страницах остались странные следы, будто от старых пятен крови или капнувшего когда-то воска прогоревшей свечи. Почерк неровные, мелкий, буквы местами стерлись, где-то и вовсе пропадали, но разобрать текст не составляло труда. Похоже, когда-то рукопись осторожно размножили на ксероксе и далее снимали копии уже с этой, первой. Потому с каждым новым экземпляром четкость текста постепенно пропадала.
«…сегодня вечером Господь услышал мою молитву: Он спустил с небес ангела Своего. Я видел Его неземное сияние и ослепительный блеск Его крыльев, зрил в Его огненные очи; я чувствовал Его невозможную для иного существа силу, и сердце мое до сих пор полнится благодатью и преклонением. Сияние было столь ярким, что не смог увидеть я лица Его, но чувствовал, как льется благодать Его. И упал я ниц перед Ним, и вознес молитву Господу нашему, не оставившему своих чад в беде страшной.
Встань, твой народ еще можно спасти, – сказал Он, и голос его трубам подобен был. И ноги мои налились мощью, а страх в моем сердце сию же секунду прошел. Ибо одно касание Его способно принести покой и умиротворение в заблудшие души наши. И я снова упал к Его стопам, благодаря Отца небесного за милость Его. Но Οн поднял меня за плечи и повелел принести умирающих к алтарю. Младенцев, подхвативших страшную заразу…»
Колючка нахмурилась: что-то пока не стало яснее. Один бред полоумного фанатика, перепугавшегося до полусмерти от галлюцинации. Она перескочила сразу на полстраницы ниже.