В ответ председатель стал вроде бы оправдываться:
– Мы, конечно, понимаем, Степановна, что тебе нелегко будет расстаться со своими рекордистками, как-никак без малого два десятилетия в доярках ходишь, мозоли на пальцах набила, однако ж новая техника образования требует, а где оно у тебя? Один опыт... Экзамен к тому ж держать надобно.
– Может, на курсы Агафью Степановну пошлем, – сказал сквозь кашель парторг Клищенко. – Есть такие в области.
Но Глаша горько усмехнулась – где уж ей учить закон Ома, опять садиться за парту через двадцать с лишком лет!..
Думая об этом, перебирая в памяти подробности разговора, Степановна дошла до своей избы, смотревшей двумя небольшими окнами на улицу, в засаженный кустами сирени палисадник. Не глядя, медленно нажала рукой клямку и так же медленно прошла по гулкой доске, проложенной до крыльца с весенней грязи.
Обычно Степановна пробегала по этой доске, проносилась мимо окошка, – всегда ей было некогда, недосужно – а сегодня прошла лениво, как чужая, и дед Панкрат, не привыкший к такому шагу своей внучки, поднял на нее подслеповатые, удивленные глаза:
– Чи не занедужила ты, Глаша?
– Да не... – Степановна устало села на лавку. – Умаялась я, деду.
– Ну, отдыхни, отдыхни маленько, – разрешил дед Панкрат. – Не все скотине, хоть что и домине.
В избе пахло лыком. Дед удобно расположился возле печи и плел на колодке лапти.
Никто в селе с самой войны не ходил в лаптях, кроме деда Панкрата, и никто уже не умел выделывать эту обувку, крайне нужную для драматических кружков, ставящих пьесы о дореволюционной деревне.
Несмотря на свои восемьдесят два года, он не любил сидеть без дела: всегда что-либо мастерил – бондарил, вил веревки, а в свободное время, напялив на нос очки, читал вслух «Комсомольскую правду», которую выписывала Наташка. Это давало ему возможность быть в курсе всех политических событий, творившихся в мире.
– Ну, як там у вас? Новости есть?
Этот вопрос, касающийся фермы, дед Панкрат задавал всегда, даже поздним вечером, когда в исподнем семенил босыми ногами по холодному полу, чтобы открыть Глаше двери.
– Да ничого такого... Наташка не приходила? – Меньше всего Степановне хотелось сейчас говорить о новостях.
– Не было. Должно, к Шурке заскочила.
Сегодня у Степановны был выходной, вместо нее работала подменщица – молодая бойкая Любка, неопытная, с хлопцами в голове, и Степановна, не выдержав, забежала утром на ферму поглядеть, что и как, но по привычке застряла, задержалась. Будь все по- старому, она б опять воротилась туда «выбивать дурь из Любкиной головы». Но теперь в этом не было смыслу: когда пустят машину, Любку все равно не оставят на ферме.
Степановна посмотрела вокруг, на разбросанные возле печи лыки и увидела, что пол не свеж, вспомнила, что не скребла его неделю, что надо постираться да и вообще пора начинать большую приборку к Маю. На Наташку мало надёжи, у нее скоро контрольные по трем предметам.
По привычке она подошла к этажерке, где лежали учебники (каждый раз поутру она складывала их в аккуратную стопку, а дочка, проснувшись, разбрасывала и так оставляла в разбросе), но не стала наводить порядок, а отыскала физику и принялась листать книжку – не попадется ли часом на глаза закон Ома. Закон Ома она не встретила, зато напала на интересный рассказик про какие-то полушария, как из них выкачали воздух, а потом впрягли в каждое по несколько коней, и эти кони, что было сил, тянули полушария в разные стороны, но так и не смогли расцепить.
На свое удивление Степановна почти все поняла в этом рассказике и стала читать дальше, но дальше пошли немецкие буквы, плюсы да минусы, показавшиеся ей темным лесом, а потом снова попалось что-то обыкновенное, простое, чего и не понять было нельзя.
Увлекшись необычным делом, Степановна не услышала, как звякнула клямка и по доске дробно простучали туфельки.
– Вот и я! – объявила Наташка, с размаху бросая на лавку портфелик. – Есть хочу – просто ужас!.. Вы обедали? – Она вдруг заметила в руках матери физику. – Ты что это, учиться вздумала на старости лет?
Как все подростки, она считала мать старухой.
Степановна почему-то смутилась и начала складывать книги по размеру.
– Да что ты, Наташа, просто так я, поглядела ненароком.