Степановна же ответила Анатолию Ивановичу, что никакой вины за собой не чувствует, виноват крутом Пестун, хоть каменщика Павловича, хоть кого хочешь спроси об этом, все подтвердят, а потому не только просить прощения, но и разговаривать с таким нахальником, как Пестун, она не намерена.
Анатолий Иванович раскипятился, накричал в сердцах, что Степановна так нарочно поступает, чтобы сорвать монтаж доильной установки. Услышав такое, Глаша чуть не заплакала от незаслуженной обиды и ответила, что даже стыдно так говорить коммунисту, будто Анатолий Иванович знает ее, Глашу, первый год. Председатель сразу отошел, забил отбой и признался, что погорячился в споре, однако на прощание высказался в том духе, что не знает, кто там виноват – она или Володька Пестун, но видит воочию, что от такой междоусобицы страдает дело.
Еще не остыв, он пошел с фермы прямо в правление, бросил в кабинете портфель и заторопился в маленькую каморку с надписью на дверях «Секретарь колхозной парторганизации».
– Неладно получается, Федор Агеевич, – сказал председатель усаживаясь. – Еще до района дойдет.
Парторг поднял голову. – Ты о чем?
– Да об Сахновой Глаше. Не нравится мне все это.
– Сказать откровенно, мне тоже не нравится...
– Вот, вот.
– ...Не нравится, что людей хороших не бережем.
Председатель вскинул на Клищенку маленькие, острые глаза.
– Ты это о ком, Федор Агеевич?
– Да о той самой Сахновой Глаше. – Парторг закашлялся, поспешно, просыпая махорку, скрутил папиросу и затянулся. – Не по-партийному наступаем с ней.
– Как это не по-партийному, что-то я в голову не возьму?
– Да очень просто. Слухам разным дорогу даем. Не пресекаем в корне.
– Ты имеешь в виду?.. – председатель повертел перед лицом растопыренными пальцами.
Клищенко кивнул головой. – Именно.
– Ну, тут, знаешь, сам черт ногу сломит, – поморщился Анатолий Иванович. – Личные отношения – дело темное, туманное.
– Ты знаешь, почему драка началась?
– Слыхал немного.
– Пестун оскорбил Степановну, высказал грязные предположения...
– А может, и не без оснований. Что тогда, Федор Агеевич? – председатель усмехнулся.
– Все равно оскорблять человека, да еще такого, как Степановна, никто и никому права не давал.
– Не слишком ли мы со Степановной носимся, Федор Агеевич? Как бы не зазналась?
– А мне кажется, Анатолий Иванович, не слишком ли мы с Пестуном носимся? Незаменимый специалист... Мастер на все руки!.. И прощаем ему поэтому пьянство, – Клищенко начал загибать пальцы на руке, – нечистоплотность в быту, нарушения колхозной дисциплины... Вот и теперь, не вышел на работу Пестун, а ему хоть бы что, как с гуся вода. Больше того, сам председатель идет к прогульщику домой уговаривать, мол, так и так, окажите услугу, дорогой Владимир... как его там по батюшке, выйдите на работу, а то на вас весь мир держится...
– Ну, тут уж ты хватил, Федор Агеевич! – председатель обиженно развел руками. – Другим порядком с Пестуном речь шла.
– Вот видишь, – улыбнулся Клищенко, – а мне люди передавали в таких словах... Слухи, они, понимаешь ли, тварь ползучая, дай им волю – из родного отца телеграфный столб сделают.
– Ишь ты, как закрутил, – хмыкнул Анатолий Иванович. – Однако слухи слухами, а с монтажом что-то предпринимать надобно: или договариваться с Пестуном, хочешь ты этого или не хочешь, – председатель выделил голосом последние слова, – или искать другого механика... А где искать?
Оба замолчали. Анатолий Иванович расстегивал, а потом снова застегивал верхнюю пуговицу на кителе, Клищенко же чертил на бумаге многоугольники, пристраивал один к другому, пока не исчеркал всю страницу.
– Придется, наверное, мне молодость вспомнить, – сказал он.
Председатель нацелил на собеседника сторожкое ухо.
– Я, видишь ли, механиком на оборонном заводе в войну работал.
– Не знал, не знал. Что ж ты скрываешь таланты?
– Сложные турбины собирали... Неужто с доильной установкой не справлюсь? Как думаешь, Анатолий Иванович?
Председатель повеселел.
– Что за вопрос, ежели с фронтовой закалкой!.. Только давай, Федор Агеевич, того... – он поднял руку ладошкой, – подождем малость, может, остепенится Володька... Потому, ежели не одумается, надо ж выводы делать, так?
– Конечно.
– То-то и оно. А как ни говори, жалко. Специалиста потеряем. И в моторах разбирается, и электропроводку по всем техническим правилам устроить может...
Федор Агеевич Клищенко секретарствовал в «Ленинском призыве» без малого четыре года. До этого он много лет работал в районном центре мастером на пенькозаводе. Там он и схватил хронический катар легких, а с ним и кашель, который не давал покоя ни днем ни ночью.