– Вот он, врач, – первый пилот показал взглядом на доктора.
Северьян Нилыч еще раз снял шляпу.
– Коротков. Рад с вами познакомиться, коллега.
– Лаврентьев.
Северьян Нилыч наморщил лоб. – Мне знакома ваша фамилия и даже ваше лицо. Мы где-нибудь встречались?
– Кажется, нет, – смущенно улыбнулся доктор. – Можно вас на минутку?..
Они прошли в сторону, и никто не слышал, о чем они разговаривали. Лишь изредка доносились обрывки фраз: «Ах вот как!», «Извините, бога ради!», «Правильно!», «Одобряю», «На вашем месте я поступил бы точно так же». Потом они подошли ко всем, Северьян Нилыч почтительно держал доктора под руку.
Машину скорой помощи услышали раньше, чем увидели. Должно быть, дорогу переходило стадо, а может быть, девочке было совсем плохо и шофер включил сирену, чтобы заранее известить врача.
– Наконец-то, – облегченно вздохнул доктор.
Минуло более двух часов с тех пор, как автобус-попрыгунчик привез пассажиров. Первое напряжение давно спало, и все как бы привыкли к обстановке, вначале казавшейся необычной, запутанной, к тому, что опаздывают, что рушатся планы на день, постепенно все стали участниками события, которое, позвони из больницы на полчаса позднее, могло бы пройти стороной, не задев никого из них.
Северьян Нилыч жестом показал шоферу, чтобы тот ехал прямо на летное поле, к самолету. Привычным движением шофер открыл заднюю дверцу машины и вместе с сестрой вынес носилки. На них лежала девочка.
– Ах ты бедняга, – только и сказал Тимофей Иванович.
Северьян Нилыч взял ее безжизненную и худенькую руку чуть выше запястья и вынул золотые толстые часы с монограммой. Остальные стояли молча и смотрели на девочку. Доктор ничего не делал и тоже смотрел на худенькое веснушчатое личико с заостренными чертами, на посиневшие губы, судорожно хватавшие воздух.
– Мы достали цититон, – сказал он тихо.
Северьян Нилыч покачал головой. – Сейчас лекарства бессильны. («Неужели все было зря – звонки, хлопоты молодого человека из райкома, поездка на мотоцикле?») Я взял походный респиратор, только что из Москвы получили.
Доктор закрыл глаза. «Если бы тогда существовал этот прибор, помещающийся в чемоданчике! Все было бы по-другому...»
– Профессор, а она заразная? – брезгливо поморщился заведующий горкомхозом.
Северьян Нилыч не ответил.
– Помогите внести. – Он распоряжался, как в больнице.
Бухгалтер, покачиваясь на коротких ножках, стремительно бросился к носилкам, но, спохватившись, что может заразиться, отскочил в сторону.
– Осторожно, товарищи... Выше... Вот так... Опустим здесь, – командовал Северьян Нилыч.
Кулябко вошел в самолет последним. Все с той же брезгливой миной он огляделся и, заметив единственное свободное место у изголовья девочки, тяжело опустился на неудобное металлическое сиденье.
– Простите, здесь занято, – сказал Северьян Нилыч.
– А я что говорил! – почти торжествующе крикнул заведующий горкомхозом.
– Вы летите? – Первый пилот посмотрел на Северьяна Нилыча.
– Конечно. – Он хлопотал возле девочки, подключая респиратор. – Сестра, прошу вас...
Пилот почесал пятерней свои густые седеющие волосы. – У меня перегруз получается, один человек... Кому-то надо сойти.
Несколько мгновений все сидели молча, потупясь. Потом поднялся доктор.
– Я никуда не тороплюсь. – Он снял с полки портфель с блестящими застежками.
– Искренне сожалею, мне так хотелось поговорить с вами, – отозвался Северьян Нилыч, не отрываясь от дела.
– Надеюсь, мы еще встретимся, Северьян Нилыч... Будьте здоровы, товарищи... – Доктор задержал взгляд на девочке.
– Ты мне напиши на аэропорт, слышишь? – Саша просунул голову в самолет.
– Хорошо, напишу. – Рая тихонько махнула ему рукой.
Второй пилот захлопнул дверцу, первый запустил мотор и с ходу, не выруливая, стал набирать скорость. От ветра, поднятого винтом, трава меняла цвет, казалась пепельно-серой и ложилась на землю.
Тимофей Иванович, Саша, доктор смотрели, как 72-15 оторвался от поля и лег на курс, как постепенно теряли четкость очертания самолета, пока он не превратился в точку и не растаял в тревожном, затянутом облаками небе.
– Конечно, дело ваше, – сказал Тимофей Иванович хмуро, – только мы могли врача отправить, а кого-нибудь другого задержать. К примеру, Кулябко, что в кепке... Тут наша власть.
– Я не врач, Тимофей Иванович...
– Не врач? – в его голосе послышалось искреннее удивление. – Вы ж сами сказали, что доктор.
– Я и есть доктор, доктор биологических наук. – Он помолчал. – Если б вы все не подумали, что я врач...
– Ловко! – На Сашино круглое лицо легла восторженная, удалая улыбка.