«Сейчас бабка позовет охрану, и вещь нашу утащат на опыты».
«И что мы будем делать?»
«Отметим это событие, пиццу закажем, вина хорошего».
–Она сама пришла. –На всякий случай добавил я.
–Да, куда б ей ещё идти было. –Протянула с горькой улыбкой Гранд Леди. –Мила, значит? Из семьи Иоанны?
–Нет, Гранд Леди. –Ещё раз поклонилась Мила. –Мать Иоанна передала меня Тамаре, а теперь я принадлежу Мирославу. Вы можете увидеть это в моей ауре.
Гранд Леди просканировала ауру и проглотила плохое слово, готовое сорваться с губ. Молчание затягивалось, Джелит остановившимся взглядом смотрела мимо меня.
Приняла решение она далеко не сразу.
–Мирослав, это твоя ответственность, понимаешь? –Гранд Леди впилась в меня взглядом неожиданно, резко.
–Да, Гранд Леди. –Вытянулся в струнку я.
–Если Мила натворит что-то в городе, я сама сдам то, что от тебя останется, охранке.
Вид у Гранд Леди был такой, что и в самом деле сдаст, не смотря на Конструктор и атомный манипулятор. Отговориться как-нибудь, скажет, что не знала.
«Бабка отрежет нам руку, и продаст охранке. Мирослав, новая вещь проблемная! Давай прямо сейчас передадим её бабке, пусть сама разбирается?».
–Да, Гранд Леди.
–Ступай. –Сказала Гранд Леди. –И её с собой забери. В моем доме такое не нужно!
–Да, Гранд Леди. –Я поторопился к выходу, подталкивая перед собой Милу.
–И, Мирослав! –Когда мы бы ли уже в дверях, меня догнал голос Джелит.
–Да, Гранд Леди.
–Твой лимит на сюрпризы близок к пределу. Помни это.
«Бабка зла».
–Да, Гранд Леди. –Поклонился я.
На пути к столице встряли в пробку. Колонна «Рокотов» шла в город, заняв две левую полосу. На бортах машин громоздились коробки и ящики, укутанные в брезент и укрепленные сеткой. Брезент сбрасывал с себя ауру, мерцая серым светом.
«Шевик» пристроился на правую полосу, и медленно двинулся в ряду остального транспорта. Светофор мигнул красным, мы остановились. На перекресток выехал «Маус» с надписью Politica на борту, оружейный модуль на крыше машины задирал ствол пулемета в небо. Грузовики продолжили движение.
–Мой господин! –Вкрадчиво сказала сирена, когда машина остановилась. –А нельзя ли вашей верной рабыне купить что-нибудь из одежды?
–Что? –Не понял я.
–Ну, платье хотя бы. Туфельки. Сумочку… Я хочу быть достойной моего господина! Хочу быть такой же красивой, как вот она! –Сирена ткнула рукой направо.
Справа стоял роскошный «Ролс», не модификация для Дороги. Открытый, кабриолет. Равнодушный ко всему водитель в смокинге, роскошные диваны белой кожи, столик с напитками по центру, навес откинут.
С крайнего дивана на нас заинтересованно смотрела Вера Бойцова. Дарина держала бокал с шампанским, обнимая Казимира, угрюмо таращился Пересвет Морозов, Яромир Смагин делал вид, что пишет сообщение в телефоне.
–Привет, Мирослав. –Быстро поздоровалась со мной Вера. –Ты куда это собрался?
–Да так, прогуляться. –С улыбкой ответил я.
Ток энергии, нас сканировала Дарина.
Я по наитию отправил волну энергетики навстречу.
Получилось, волны энергии встретились и рассеялись между машинами.
–Одень защиту. –Прошептал я сирене.
Та поджала губы, повиновалась, накинула ожерелье.
–А кто эта девушка рядом с тобой?
–Моя знакомая. –Ещё раз улыбнулся я. Зеленый, я двинул машину вперёд, перестроился на пару рядов, отрываясь от длинного, неповоротливого на городских улицах «Ролса».
–А кто эти люди? –Спросила сирена Мила. –Господин, хотите, я спою им?
«Ну началось».
–Пока не надо.
Сирена Мила оказалась той ещё стервочкой. В ближайшем торговом центре мой счет похудел на полторы тысячи золотых. Как это случилось, я не понял.
Сначала завернули в секцию нижнего белья. Сирена пропала там на пару часов, а потом вышла ко мне в кружевном алом лифчике, удерживающим высокую грудь, и алых же трусиках-танго.
–Дальше пойду так! –Объявила девушка. –Я больше эти тряпки не одену! –И она рванула в разные стороны рукава своей рубашки. Рубашка повисла двумя кусками, Мила броском отправила тряпки в угол примерочной. Такая же судьба постигла и узкие штанишки.
–Девушка, –позвал я продавщицу. –Помогите моей подруге подобрать что-нибудь…
–А можно я возьму и туфельки? –Попросила сирена.
К вечеру рядом со мной шла изящная, по полной упакованная девушка. Немного утешили взгляды мужчин, которые сначала прилипали к сирене, отмечали ошейник, потом касались меня, и увядали.