Рой не успел поведать другу об истинном просветлении, снизошедшем на него на горе Андак-Огу, о том, что такое на самом деле Мировой Свет, — его прервали на полуслове затянутые в белое Слуги Света, ворвавшиеся в квартирку Булута разом через выбитую дверь и оба окна. Не позволили святотатцу осквернить свой фетиш нечистыми устами…
Глава 8
Клещу с Кривым так и не удалось «разобраться» с Роем.
Лагерь оказался большим прямоугольником вытоптанной земли, со всех четырех сторон окруженным джунглями. Между двойным рядом колючей проволоки и крайними деревьями оставалась узкая полоса, усеянная пнями. Приземистые бараки, вышки с маячащими на них часовыми — все, как и должно быть в подобного рода «учреждениях». Немного озадачивало то, что лагерь был разделен на две части — большую и меньшую, отделенные такой же, как и по периметру, оградой.
Вновь прибывших выстроили под дышащим жаром равнодушным небом на окруженном бараками плацу. Их оказалось неожиданно немного — всего несколько сотен человек, собранных в две нестройные шеренги. Часть осужденных, наверное, отправили в другой лагерь — по слухам, их тут, вдоль Голубой Змеи, за годы справедливого правления Неизвестных Отцов расплодилось огромное множество. Большинство, по тем же слухам, пустовало, но этот на безлюдье явно не жаловался.
— Добро пожаловать в ад! — сиплым басом приветствовал новичков дородный офицер, щеголявший в серой форме с белой полосой на груди и спине.
Обмундирование Вспомогательного Корпуса было хорошо знакомо Рою по войне с Хонти. Штрафников, набранных из воспитуемых и прочего сброда, бросали на самые опасные направления. Говорят, что печально знаменитая битва на Стальном плацдарме началась именно с атаки штрафников, посаженных в старые, списанные танки времен Империи и посланных на минные поля, чтобы за ними прошли новейшие «Драконы». Со своей задачей тогда смертники справились на «отлично» — за ними шли передвижные излучатели, поднимавшие боевой дух, — однако мудрое командование не учло, что опасаться следует не только противотанковых мин, но и ядерных фугасов. И Стальной плацдарм стал могилой не только штрафных рот, но и всего цвета и гордости вооруженных сил Метрополии…
— Солдаты! — заорал толстяк, отпихнув протянутый ему высоким стройным офицером мегафон. — Да, я не ошибся, я обращаюсь к вам, как к солдатам, хотя все мы — и я в том числе — пока еще дерьмо, отбросы общества… Мерзавцы и сволочи! Я ношу этот мундир штрафника, — он дернул себя за рукав так, что едва не свалился с невысокой трибуны, и Рой вдруг понял, что «оратор» в стельку пьян, — потому, что его надели на меня проклятые Неизвестные Отцы! Надели безвинно! И я такой же, как вы! Разве что вы, стадо, — там, а я — здесь!
Он стукнул по перилам, огораживающим трибуну кулаком, промахнулся и снова едва не упал, вовремя пойманный помощником за талию. Видимо, перила были поставлены именно во избежание инцидентов.
— Будьте благодарны, что вам разрешают нынче выступить в бой. Да-да, в бой! Потому что там, — офицер указал на виднеющийся из-за «колючки» лес, — враг. Неживой. Но от того не менее опасный и коварный. Через несколько дней, недель или месяцев — как кому повезет — почти все вы сдохнете, и это будет хорошо. Но те из вас, подонки, кто уцелеет, смоют свой позор и смогут когда-нибудь вернуться домой. Если кто-нибудь дома обрадуется таким подонкам, как вы, негодяи!
Человек в сером мундире вдруг принялся рыться под полами кителя, будто собрался тут же, прилюдно, оправиться. Судя по смешкам в строю, так показалось не только Рою. Но офицер ограничился лишь тем, что вытащил откуда-то из потайного кармана плоскую фляжку и сделал несколько глотков. Гаал видел, с каким вожделением смотрели на это его соседи, как дергались в такт глоткам их поросшие щетиной кадыки…
— Молчать! — оборвал смешки в строю заметно взбодрившийся начальник. — Вы думаете, что приехали на курорт? Никакого курорта! Это я вам говорю, ваш боевой товарищ Анипсу. Вы будете здесь жрать ровно столько, насколько наработаете. Сколько наработаете — столько и сожрете. Выполните норму — ляжете спать сытыми. Перевыполните — получите премию! — офицер красноречиво щелкнул себя по горлу. — Только не надейтесь, что это будет просто! Нет нормы — спать не жрамши. Дороги назад нет, зато есть дорога вперед. Кто попятится — сожгу на месте…
Видимо, на жаре его окончательно развезло: он уже нес откровенный бред.