— Ок.
Я же отвернувшись начал копаться в пакете, который притащил. Блин, вот кто же знал, что не столько продукты понадобятся, сколько лекарства? Про оружие думал, про еду вон догадался, ещё и гордился своей предусмотрительности, а про лекарства — даже мысли не было. Вот даже-даже! И что сейчас делать? Бежать до дома? Нет. Главное не суетится. Вот поговорю с остальными, да и заберу ее к нам. Там уж полечу. А пока вот… Поллитровая бутылочка минералки. Сам не знаю что сподобило меня ее положить, а вот пригодилось. Единственное, что ей сейчас полезно будет.
— Ну-ка, Окси, давай водички попьем… Глотать сможешь? Замечательно. Вот так… Потихоньку… И тряпочку сейчас намочим и на лоб положим. Вот. Сейчас полегче станет. А потом поедем в больничку… Нет-нет, никаких уколов, что ты. Но пару таблеток придется скушать. Зато там будет тепло, и кровать самая настоящая с чистыми простынями, и вкусная еда и горячий чай…
Я бормотал всякую успокаивающую чушь, а сам тихонько злился на себя. Да что ж такое-то? Что, мне опять больше всех надо? «Спаситель», блин. Нимб не жмет, а? Никак не пройти мимо чужой беды спокойно. Ну кто мне эти девчушки? Что я с них за помощь получить смогу кроме спасибы? Но нет же, все бросаем и бежим спасать.
Я всерьез задумался: а что на самом деле толкает меня на эти поступки? Желание покрасоваться? Смотрите какой я хороший. Но перед кем? Перед этой малышней? Ну-у-у… Может быть. Но лишь частично. Да, я стал их лидером, за которым они должны тянуться, и, потому, должен подавать пример. Вроде бы… Но, по большому-то счету — какое мне дело до того, что они обо мне подумают? Но, видимо, дело все-таки есть. Эти детишки стали для меня родными и, волей-неволей, мне приходится подавать им пример.
А если усложнить задачу? Допустим, у меня нет детей. Я один, как в самом начале. Не для кого служить ориентиром. Смогу я пройти мимо беды вот этих девчонок? Гм… А ведь, пожалуй, все равно — нет. Не смогу! Все равно — стану пытаться выхаживать их. Выходит дело не в «покрасоваться»? А это внутренняя потребность кого-то спасать? Но я же сам себя убеждаю, что всех детей не спасти. И тут же пытаюсь вытащить всех, до кого могу дотянуться. Где логика?
Мои самокопания прервала вернувшаяся Эльба, собравшая таки всех ребят.
— Шиша! — голос у нее крайне встревоженный. А на руках держит ещё одну девочку. Совсем малышку, годика три. Ровесницу моей Евы. — Тут еще одна девочка с температурой. Она вся горит. И не отвечает. Словно не в себе.
Я подскочил к ней и заглянул в лицо ребенку. Взгляд расфокусированный, на лице нездоровый румянец. Прикоснулся ко лбу. М-мать твою за ногу! У этой температура еще выше чем у младшей из сестер.
— Найди там одеяло почище и укутай е. И воды вот дай напиться. Мы сейчас срочно домой выдвигаемся. Там хоть лекарства есть. Ксю, помоги тете Эле.
Девочки нырнули в логово и деятельно там засуетились. Я же повернулся к приведенным Эльбой детям. Пятеро. (Странно, Ксю говорила, что кроме них тут — пятеро детей, а если считать больную малышку, уже шесть получается.) Четверо мальчишек и ещё одна девчонка. Самый старший из них примерно ровесник нашего Дани. Лет двенадцати. А может даже и постарше. Хотя нет. Вряд ли. Просто он такой… Мордастенький. Сам-то он чистый и здоровый. Остальные дети — заметно младше. От пяти до десяти лет все.
— Кто тут Старший? — рявкаю я, уставясь в лицо мордастому.
— Ну-у-у… Я, наверное… — неуверенно тянет тот, огладываясь на остальных.
— Так какого х. я у тебя тут творится? Почему у тебя дети при смерти? Немыты, некормлены, даже воды нормальной у них нету!
— А я-то при чем? Они сами по се…
Хрясть…!!!! Каюсь, не удержался и зарядил ему по зубам. Аж с ног сбил. Ну да, невелик подвиг бить того, кто заведомо слабее и младше тебя, но бушевавшее во мне раздражение, таки прорвалось наружу.
— Ты, б…ь, старший! Ты за всё тут отвечаешь! Они еще маленькие, они многого не понимают, а ты раз самый старший — должен им всем помочь. Понимаешь? Помочь! Больше-то некому! А ты… Вставай, с-сука. Ну? Поднимайся! Что ты сделал в поселке? Умерших похоронили? Отвечай!
— Мы… это… — скулит он, держась за морду. Опять оглядывается на остальных, подавшихся назад, подальше от грозного меня детей. — мы с Олей маму с папой в сарай оттащили…
— И всё? — аж задохнулся я от возмущения. — А остальные? Все так и лежат? При плюсовой температуре? А у детей даже чистой воды нет напиться? — Хрясть! Следует еще одна оплеуха. Скорее даже подзатыльник. Но от всей души. Он аж на карачки вперед рухнул. — Неудивительно что у вас все белеть начинают. Как ещё все не перезаболели?